Черный снег. Выстрел в будущее
Шрифт:
— Может быть, в помощь себе возьмете кого-нибудь? Спокойнее так-то!
— Мне, в случае драки, проще будет, если буду знать, что вокруг одни враги. Своего ненароком не пришибу.
Оставляю ему свою снайперку, с нею ползать не так удобно. «Маузер» в подплечную кобуру, «Браунинг» на поясе. Запасные обоймы, граната… вроде бы все. Вещмешок не беру, мешать будет.
Вот и первый заборчик, проскальзываю мимо него. Здесь уже слышно, что деревня живет обычной жизнью. Где-то хлопает
Огибаю чей-то сарай, вон уже и дровосека видно.
Улочка… надо бы ее как-то пересечь… только тихо, чтоб не заметил никто.
Минут пять лежу под плетнем, оглядывая улицу. Тихо все…
Прыжок, кувырок через плетень… вот он, дровосек. Совсем уже рукой подать.
— Дядя!
Ноль эмоций, топор все так же равномерно постукивает. Не слышит?
Ничего, мы не гордые, можем и поближе подойти.
— Дядя!
Услышал!
Спина напряглась и дрогнул топор в руке.
— Кто тут?
— Свои.
— Свои вши за пазухой! Ты кто таков будешь?
— Солдат я. К фронту иду.
Дядька поворачивается:
— Что-то не похож ты на нашенского… Одежка какая-то чужая, да ружья нет.
— Комбинезон это! Танкисты подарили! А сам я артиллерист. Пушку же на руках не понесешь!
— От меня чего тебе надобно?
— Перекусить бы…
Мужик хмыкает:
— Ин, ладно, пошли… перекусим…
Он втыкает топор в колоду и поворачивается к двери. Иду за ним. Мужик приоткрывает невысокую входную дверь. Нагибает голову и шагает вперед.
Повторяю его жест. В сенях темновато, только от входной двери падает лучик света, да и из двери в горницу просачивается немного освещения. Эта дверь совсем рядом. Мужик, проворчав что-то под нос, толкает ее и входит внутрь.
Делаю следующий шаг…
Напротив двери, на лавке, сидит здоровенный мужик с «Наганом» в руке. На рукаве пиджака белая повязка — «полицай».
Мне в спину упирается еще парочка стволов.
— Не дури! — говорит мне кто-то сзади. — Враз продырявим!
Развожу руки в стороны.
— Дак я-то что? И не дрыгаюсь вовсе.
Чьи-то руки вытаскивают из кобуры «Браунинг», из кармана достают гранату. Плечевая кобура остается в неприкосновенности, тут еще с этими фокусами народ незнаком. Меня грубо толкают в спину.
— Садись!
Не заставляю себя упрашивать и присаживаюсь на кончик лавки.
Приехали… засада здесь. Интересно, дядька в игре? Или его втемную используют?
Сел в углу, голову наклонил, руки прячет. Так, похоже, что он не у дел…
— Ну? — спрашивает меня мужик с «Наганом».
— Не понял? — совершенно искренне удивляюсь я.
— Остальные где?
— Остальные — кто? Один я!
— А в рыло?
— За что?
— А чтоб не врал! Замков,
Меня тычком поднимают с лавки и, подталкивая прикладом, выгоняют во двор. Ведут куда-то вдоль по улице. Пройдя метров сто, сворачиваем во двор и…
М-мать!
На бревенчатой стене сарая большими плотницкими скобами прибит человек. Он в нашей форме, на петлицах знаки различия — лейтенант. Один из моих конвоиров за волосы приподнимает его голову.
А ведь я этого парня видел… В бункере. Он там с майором разговаривал.
Конвоир тычет лейтенанта под ребро. Тот стонет. Еще тычок. Он открывает глаза.
— Смотри! — встряхивает ему голову конвоир. — Узнаешь?
— Вы это мне? — спрашиваю у него.
— И тебе тоже!
— Нет, — отрицательно качаю я головой. — Не видел его.
— А ты? — поворачивается к лейтенанту полицай. — Видел эту морду?
— Нет… — хрипло произносит лейтенант. — Не знаю его…
У меня внутри все медленно закипает. Уложить здесь эту кучку раздолбаев — минутное дело. Никто даже и не мяукнет. А что потом? Сколько их еще тут? Обождем…
Тем же путем меня ведут назад. А у этих типов явно есть кто-то, кто хорошо разбирается в военном деле! Стена, на которой сейчас распят лейтенант, ниоткуда снаружи не просматривается. Только со двора. Понятно, отчего на улице нет населения. Опосля такого зрелища… думаю, что не скоро кто-либо захочет пройти мимо этого места. Губы у лейтенанта прокушены и окровавлены, пытался сдержать крик. Не думаю, что это у него вышло…
Меня снова заталкивают в комнату, где сидит мужик с повязкой. Один из конвоиров остался во дворе, остальные двое вошли сюда вместе со мною и встали за спиной.
— Ну? — угрюмо спрашивает мужик. — Видел?
— За что его так?
— За дело! Ему честь по чести предложили миром все закончить, а он! Щенок! Стрелять стал, гранаты бросать! Теперь вот пущай подумает, пока еще может… Солдатам евонным повезло, сразу их накрыли, а то б висели сейчас рядышком! И тебе этого не миновать, коли упрямствовать станешь!
— Дык… спрашивайте, господин полицейский, я завсегда к властям с уважением…
— Старший полицейский!
— Виноват, господин старший полицейский! Вы спрашивайте, все как есть отвечу.
— Да? Ну ладно… посмотрим, что ты за гусь такой…
Через полчаса вопросов мужик замолчал и задумался. Я молотил языком с просто-таки пулеметной скоростью, но ответы мои не вносили никакой ясности. Во всяком случае, ничего конкретного из моих слов извлечь было нельзя. А вы что думали, ребятки, я лыком шит? Поумнее вас спецы — и то обламывались!
— Что-то ты… — повертел пальцами полицай. — Скользкий дюже… не люблю таких… не еврей, часом, будешь?
— Да вы что?! Какой из меня еврей, вы на лицо-то посмотрите!