Чёрный столб
Шрифт:
– Слушай, - говорил Али-Овсад, держа блюдце на кончиках пальцев, бензиновый мотор будет работать? Ему ток не нужен...
– А зажигание?
– отвечал Кравцов.
– Как без электрической искры?
Али-Овсад задумчиво отхлебывал чай, откусывал сахар.
– Надо мне в Баку ехать, - объявил он вдруг.
– Если тока не будет, надо много керосина делать.
– Он встал щелкнул выключателем, плафон послушно зажегся.
– Горит, - сказал Али-Овсад.
– Это, наверно, япон придумал, что электричества не будет.
– Морозов зря не станет пугать.
– Ай балам, ошибаться каждый человек может.
Али-Овсад, прихлебывая чай из блюдца, стал неторопливо рассказывать про геолога Новрузова, который никогда не ошибался. Однако в один прекрасный день скважина, пробуренная в выбранном самим Новрузовым месте и доведенная уже до двух тысяч метров глубины, внезапно ушла под землю.
– Когда это было?
– спросил Оловянников, вытаскивая из кармана блокнот.
– Давно, в сорок девятом. Не пиши, уже наша газета "Вышка" писала мастер Али-Овсад стоит на буровой вышке, спасает ротор, лебедку, насос. Ротор и лебедку спас, это правда, а насос не успел. Совсем новый насос был - завода "Красный молот". Потом мы все бежали - сама вышка в землю ушла. Теперь там вода - озеро.
– А что говорили геологи?
– Каждый свое говорил. Пласты, структура... Земля, а под землей что есть, мы не знаем.
Кравцов слушал рассеянно, про нашумевший когда-то случай в Ширваннефти он прекрасно знал. Чай уже не лез в горло.
– Пойду письма писать, - сказал он и побрел к себе.
Перед каютой Уилла он постоял в раздумье, потом тихонько постучал, и сразу дверь отворилась. Норма Хемптон стояла у порога, она приложила палец к губам и покачала головой.
– Кто там?
– раздался слабый голос Уилла.
– Ты не спишь?
– сказала Норма.
– Ладно, заходите, мистер Кравцов.
– Ну, Уилл, как вы тут?
– Кравцов сел, беспокойно вглядываясь в лицо шотландца. В каюте был полумрак, горела лишь настольная лампа, прикрытая газетой.
– Ничего, лучше. Зажгите свет.
Вспыхнул плафон. В его желтом свете сухое лицо Уилла показалось Кравцову незнакомым. Может, потому, что щеки обросли седой щетиной. И в глазах появилось что-то новое, не было уже иронической усмешечки. Движимый внезапным приливом нежности, Кравцов осторожно коснулся руки Уилла ладонью.
– Выкладывайте новости, парень, - сказал Уилл.
– Новости? Да, новости есть, и не очень-то веселые...
– Он принялся рассказывать.
– Не будет электрического тока?
– изумилась Норма Хемптон.
– Вы правильно поняли Штамма?
Кравцов усмехнулся.
– Я передаю вам то, что слышал, слово в слово. Кстати, миссис Хемптон, вы не получили текста... Эх, не догадался взять для вас!.. В пресс-центре, должно быть, еще есть...
– Бог с ним, с текстом, - сказала Норма.
"А ведь она совсем, совсем не молода", - подумал
– Пойди, - сказал Уилл.
– Это твоя обязанность.
– И отдохните заодно, - добавил Кравцов.
– Я посижу с Уиллом.
– Ну что ж, - Норма нерешительно поднялась, - если вы побудете здесь... Вот флакон, мистер Кравцов. Ровна в девять накапайте из него двадцать капель и дайте ему выпить.
Она вышла.
– Короткое замыкание, - сказал Уилл после паузы.
– Вот как.
– Да. Колоссальный пробой ионосфера - Земля. Трудно представить.
– Я был уверен, что здесь просто магнитная аномалия, - сказал Уилл. Потому и напросился на вахту, что хотел проверить свое предположение. Да, собственно, не мое. Его еще тогда, шесть лет назад, высказывали Гилар, Нуаре...
– И Комарницкий, - вставил Кравцов.
В дверь постучали. Стюард-японец скользнул в каюту, вежливо пошипел, поставил на столик свечу на черном блюдечке.
– Это зачем?
– сказал Кравцов.
– Распоряжение капитана, сэр.
Стюард неслышно притворил за собой дверь.
– Свечи... Керосиновые лампы...
– Кравцов покачал головой. Дожили...
– Парень, пойдите и скажите им: атомная бомба. Только атомная бомба возьмет столб.
– Да перестаньте, Уилл.
– Я не шучу. Другого выхода нет.
Они помолчали. Кравцов взглянул на часы, накапал в стакан с водой двадцать капель из флакона, дал шотландцу выпить.
– У вас есть родители?
– спросил вдруг Уилл.
– У меня мама. Отца я не помню, он погиб в сорок восьмом, когда мне было три года. Он был летчик-испытатель.
– Он разбился?
– Да. Реактивный истребитель.
Уилл помолчал, а потом задал новый вопрос, и опять неожиданный:
– Зачем вы изучаете испанский?
– Ну, просто интересно.
– Кравцов улыбнулся.
– По-моему, было бы неплохо, если б все люди изучали иностранные языки. Легче общаться.
– А вы обязательно хотите общаться?
– Не знаю, что вам сказать, Уилл. Общение людей - что в этом дурного?
– А я не говорю, что дурно. Бесполезно просто.
– Не хочу сейчас спорить с вами. Поправляйтесь, тогда поспорим.
– Что-то в вас раздражает меня.
Кравцов внимательно посмотрел Уиллу в глаза. Решил перевести в шутку:
– Это, должно быть, оттого, что я злоупотреблял гречневой кашей на завтрак...
Плафон стал тускнеть, тускнеть - и погас. Настольная лампа тоже погасла.
– Началось, - сказал Кравцов, нашаривая спички в кармане.
– Прощай, электричество.
Он чиркнул спичкой, зажег свечу.
24
Это случилось не сразу на всей планете. Вначале зона размагничивания захватила район Черного столба, потом она медленно и неравномерно стала растекаться по земному шару.