Чёрный столб

Войскунский Евгений Львович

Час прошел? Или сутки? Время остановилось. Гудящее пламя - и грохот отваливающихся кусков труб. Больше ничего. И еще только одна мысль в отупевшем мозгу: "Сам ее добью... Сам..."

Он не видел, как приплелся Уилл и стал следить за давлением, переключая рампу с пустых баллонов на полные.

Он не слышал рокота воздушных моторов. Не видел, как возле плота сел на неспокойную воду белый гидросамолет и как надувные красные шлюпки с людьми в брезентовых плащах направились, прыгая на волнах, к причалу.

Чья-то

тяжелая рука опустилась на его плечо.

– Убирайтесь!
– рявкнул он из последних сил и дернулся.

Рука отпустила плечо, но не исчезла. Она выхватила у Кравцова горелку, а другая рука мягко отстранила его.

Кравцов поднял голову и тупо уставился на жесткое, в морщинах, лицо с черными усиками над губой.

– Али-Овсад?..
– проговорил он, с трудом ворочая языком.

7

В те дни во многих газетах мира появились сообщения собственных корреспондентов из Манилы, Джакарты и Токио, подхваченные затем провинциальными газетами.

"Вести с Тихого океана: ожила стодвадцатитысячефутовая скважина, заброшенная еще во время прошлого МГГ".

("Нью-Йорк герольд трибюн").

"Загадочное явление природы. Недра выталкивают бурильные трубы из сверхглубокой скважины".

("Таймс").

"Подвиг советского инженера. Сутки напряженной борьбы на плавучем острове в Тихом океане".

("Известия").

"Мастер Али-Овсад приходит на помощь".

("Бакинский рабочий").

"Схватка русского и шотландца с морским дьяволом".

("Стокгольм тиднинген").

"Кара господня за дерзкое проникновение в глубь Земли".

("Оссерваторе Романа").

"Мы встревожены: это опять около нас".

("Ниппон таймс").

"Настало время вешать ученых и цветных".

("Джорджия он сандей").

8

Кравцов посмотрел на индикатор и, сморщившись, поскреб шею под левым ухом. Бороду он сбрил сегодня утром, но привычка осталась. Десять метров в минуту... Скоро вся обсадная колонна выползет наружу...

Четыре бригады, сменяясь, резали и резали трубы, еле справлялись с бешеным темпом подъема. Плот был завален кусками труб; автокран беспрерывно грузил их в самосвалы, а у причала трубы перегружались в трюмы транспортного судна под голландским флагом. Это судно было по радио зафрахтовано президиумом МГГ в Маниле. Туда же, в Манилу, срочно прилетели два представителя Геологической комиссии МГГ, и судно, приняв их на борт, форсированным ходом направилось к плоту. Сразу по его прибытии началась погрузка.

К Кравцову вразвалочку подошел мастер Али-Овсад. Жесткая, дубленная ветрами и зноем кожа его лица лоснилась от пота.

– Жалко, - сказал он.

– Да, жарко, - рассеянно отозвался Кравцов.

– Я говорю: жалко. Такой хороший труба - очень жалко.
– Али-Овсад поцокал языком.
– Джим!
–

крикнул он белобрысому долговязому парню в кожаных шортах.
– Давай сюда!

Джим Паркинсон спрыгнул с мостков и пошел по трубам, размахивая длинными руками. Несмотря на свою молодость, Джим был одним из лучших монтажников техасских нефтяных промыслов. Он остановился, балансируя на трубе, и с улыбкой посмотрел на Али-Овсада. Тень от зеленого целлулоидного козырька падала на его узкое лицо, челюсть ритмично двигалась, пережевывая резинку.

Али-Овсад указал ему на крюк вспомогательного подъемника.

– Люльку подвешивай, билирсен? [Понимаешь? (азерб.)] Свои ребята-автогенщик в люльку сажай, поднимай рядом с трубой. Такая же скорость, как труба лезет, да?
– Али-Овсад показал руками, как поднимается колонна труб, а рядом с ней люлька.
– Лифт! Ап! Билирсен?

Кравцов хотел было перевести это на английский, но оказалось, что Джим прекрасно понял Али-Овсада. Он выплюнул резиновый комок, удачно попав между своими ботинками и ботинками Али-Овсада, и сказал:

– О'кей!

Затем он нагнулся, дружелюбно хлопнул бакинца по плечу и добавил:

– Али-Офсайт - карашо!

И, хохотнув, пошел отдавать распоряжения своим парням.

Через четверть часа люлька, подхваченная крюком подъемника, поползла вверх рядом с обсадной колонной. Здоровенный черный румын из подсменной бригады оглушительно свистнул и заорал:

– Давай, давай!

Техасец-газорезчик выглянул из люльки и, осклабившись, оттопырил вверх большой палец. Затем он выставил, как ружье, горелку и впился огнем в серое тело трубы.

9

Около семи часов вечера представитель Геологической комиссии чилиец Брамулья созвал в кают-компании совещание.

– Сеньоры, прошу высказываться.
– Он залпом осушил стакан холодного лимонада и откинул жирный торс на спинку плетеного кресла.
– Уилл, не угодно ли вам?

Уилл, несколько оправившийся после приступа, сидел рядом с Кравцовым и листал свой блокнот.

– Пусть вначале мой коллега Кравцов сообщит результаты последних замеров, - сказал он негромко.

– Да, пожалуйста, сеньор Кравцов.

– Скорость самоподъема - одиннадцать метров в минуту, - сказал Кравцов.
– По моим подсчетам, при наблюдаемом нарастании скорости обсадная колонна примерно через четыре часа будет полностью вытолкнута из грунта. Ее нижний край повиснет над дном океана...

– Позвольте, молодой человек, - перебил его сухонький австриец Штамм, единственный из всех обитателей плота при галстуке, в пиджаке и брюках. Вы употребили выражение "вытолкнута". Если так, то низ колонны никак не может "повиснуть", как вы изволили выразиться. Его, очевидно, будет подпирать то, что вытолкнуло его, не так ли?