Чёрный столб

Войскунский Евгений Львович

Впервые Кравцов видел шотландца таким возбужденным.

– Ладно, оставим это, - сказал он, вытягивая длинные загорелые ноги.
– Но почему трубы прут вверх? Может быть, подъем морского дна? Какие-нибудь подводные толчки...

Уилл отбросил ленту и что-то отметил в блокноте.

– Вы мне лучше скажите, почему намагничиваются трубы, - проворчал он.

– Намагничиваются?
– Кравцов недоуменно вздернул брови.
– Вы уверены?

Уилл не ответил.

– Но этот сплав не может

намагничиваться...

– Знаю. Но факт есть факт. Вот вам график ежедневных замеров за два месяца.
– Он протянул Кравцову раскрытый блокнот.

Кравцов считал возню шотландца с магнитографом причудой. Но теперь, посмотрев на аккуратный график, он поразился. Намагниченность труб, ничем себя не обнаруживавшая прежде, внезапно возникла две недели назад и заметно увеличивалась с каждым днем. В целом она была очень слабенькая, но ведь ей не полагалось быть вовсе...

– Вы хотите сказать, Уилл...

– Я хочу сказать, что надо идти обедать.

5

Кравцов проснулся от завывания ветра. Было еще очень рано, рассвет только начинал подсвечивать густой мрак ночи. Ветер врывался сквозь распахнутые иллюминаторы в каюту, раскачивал шторки, шелестел страницами журналов на столе. Он был прохладный и влажный, пахнул далекой московской осенью, и Кравцову стало тревожно и сладко.

"Скоро конец вахты", - подумал он и вдруг вспомнил то, что происходило в последние дни на плоту. Дремотная размягченность мигом слетела с Кравцова.

Он оделся и вышел из каюты. Буровая была освещена. Что там делает Уилл в такую рань? Кравцов быстро пошел к вышке. Он слышал, как посвистывает ветер в ее металлических переплетах, слышал, как рокочет океан, разбуженный начинающимся штормом. В темном небе не видно было ни луны, ни звезд.

Кравцов взбежал на мостки буровой. Там, возле устья скважины, стоял шотландец.

– Что случилось, Уилл?

Но он уже и сам увидел, что случилось. Превентеры медленно поднимались сквозь восьмиугольное отверстие ротора, освобожденное от вкладышей. Они лезли вверх прямо на глазах, выносимые обсадной колонной, дикое, непонятное, небывалое зрелище...

– Придется снять превентеры, - сказал Уилл.

– Не опасно, Уилл? А вдруг газовый выброс...

– Надо их снять, пока они здесь. Когда их унесет наверх, снимать будет трудней.

Они принялись орудовать электрическими гайковертами, освободили массивный фланец и сняли превентер, подцепив его к крюку вспомогательной лебедки. Так же отсоединили они второй и третий превентеры. Когда они возились с последним, он был уже на уровне груди: обсадная колонна продолжала лезть вверх, выталкиваемая таинственной силой.

Правда, она лезла не так быстро, как бурильная колонна, - та уже здорово поднялась, метров на сорок над устьем, но что будет дальше? Что будет, когда она вылезет

еще и закроет собой бурильные трубы? Резать? Но автомат плазменного резака рассчитан только на восьмидюймовую бурильную трубу, он не сможет обернуться вокруг двадцатидюймовой обсадной. Да и кому могло прийти в голову, что обсадная колонна вздумает вылезать из скважины?..

Кравцов поскреб бородку, сказал:

– Что сделал бы на нашем месте Али-Овсад?

– То же, что сделаем мы, - ответил Уилл.

Они взглянули друг другу в глаза.

– Спустить в бурильную колонну труборезку?
– спросил Кравцов.

– Не успеем. Скорость все время возрастает. Да и не справимся вдвоем. Будем рвать бурильные трубы.

Такие решения Принимают лишь в самых крайних случаях. Но тут и был самый крайний случай. Им не справиться с обеими колоннами труб, ведь их скорость все время прибывает. Да, только это и остается: тянуть бурильную колонну, пока она не порвется где-нибудь в глубине, а затем как можно быстрее вытягивать и резать автоматом оборванную плеть. После этого останется только борьба с обсадной колонной.

Снова легли пальцы Уилла на клавиатуру пульта. Взвыл главный двигатель, загудели шестерни редукторов. Поскрипывали, вытягиваясь под страшной нагрузкой, талевые канаты, - жутковато становилось от этого скрипа. Ветер, налетая порывами, путался в туго натянутых канатах, высвистывая пиратскую песню. Стрелка индикатора нагрузки, дрожа, подползла к красной черте. Молча смотрели инженеры на стрелку - и вдруг они услышали слабый щелчок. Звук донесся из глубины по длинному телу колонны. Стрелка резко качнулась влево: теперь на крюке висело только десять тысяч триста метров труб.

– Порвали!
– радостно воскликнул Кравцов.
– Включайте резак.

Крюк продолжал вытягивать из скважины оторванную плеть бурильных труб. Уилл уравнял скорость резака со скоростью подъема, и кронштейн пополз вверх по штанге рядом с трубой, и синее пламя плазмы опоясало трубу. Пока автомат-верховой отводил отрезанную свечу, резак съехал вниз и снова приник к трубе, и так они отрезали свечу за свечой, и резак ходил вверх-вниз, вверх-вниз.

Уже давно рассвело, припустил и перестал дождь, и ветер гнал низко над океаном стада бурых туч.

Потом обсадная колонна вылезла настолько, что мешала резать бурильную. Пришлось заняться ею. Кравцов снял плазменный резак с кронштейна автомата и, держа его в руках, принялся кромсать шершавое, облепленное морскими раковинами тело обсадной трубы, пока не срезал его "под корень". И снова заходил вверх-вниз автомат.

Незаметно текли часы, наступил вечер.

Наконец они закончили эту дьявольскую работу: вся оборванная плеть бурильных труб была вытянута и порезана и расставлена на подсвечнике.