Черный тан
Шрифт:
Лужайка залита теплым солнечным светом. Вокруг Тристана танцуют яркие бабочки. В неподвижном воздухе висят крошечные крупинки цветочной пыльцы. Позднее лето в долине Мирранон находится в зените своей красоты, и она покрыта ковром из полевых цветов, а воздух наполнен прекрасным пением жаворонков, чьи гнезда прячутся в высокой траве. Тристан ни на что не обращал внимания, он плакал. В нескольких футах от него мирно жевал траву его пони, только что сбросивший хозяина на землю, словно не имея никакого отношения к падению Тристана. Мальчик решил, что ненавидит лошадей. Злые, противные существа. А люди, которые толкуют
Риган! Он выпрямился и помахал рукой, стараясь выглядеть как ни в чем не бывало. Она ехала уверенно и быстро, как всегда. В красном платье, с длинными черными развевающимися волосами. Именно такой образ наездницы люди имеют в виду, когда говорят о благородной осанке в поэтических выражениях.
– Трис, что случилось?
Девушка без всяких усилий остановила лошадь и легко спрыгнула на землю.
– Со мной все в порядке. – Он пожал плечами и с усилием поднялся на ноги. – Честно.
– Лжец, – сказала сестра грустно. Она нахмурилась, прокладывая себе путь через высокую траву, приподнимая длинную юбку, чтобы на нее не наступить. – Я видела, как ты упал. – Риган остановилась перед братом и приподняла за подбородок его лицо, чтобы лучше разглядеть рану на виске, довольно сильно кровоточащую. – Сядь, Трис, – попросила девушка. – Я ничего не могу сделать, когда ты раскачиваешься из стороны в сторону.
Они оба сели, и Риган без лишних слов промыла рану водой. Она оказалась не настолько глубокой, как девушка боялась, но на память об этом дне у Триса на долгое время останется тонкий светлый шрам.
– Отец прав, – неожиданно сделал заключение мальчик. – Я не могу ездить верхом. – Его глаза наполнились слезами разочарования, которые Риган предпочла не замечать. – Я ничего не могу делать. Я неполноценный, беспомощный жалкий инвалид.
Риган схватила его за плечи и слегка встряхнула.
– Отец никогда такого бы не сказал, Трис. У него бы язык не повернулся.
Мальчика удивило, что она выступила в защиту отца. Между Риган и Талискером существовало сильное противостояние, которое в лучшем случае можно было объяснить силой их характеров, а в худшем – простой зловредностью девочки. Риган продолжала говорить, прикладывая к окровавленному виску брата уголок подола своей юбки. Последующие слова девушки прозвучали с легкой обидой:
– Он хороший человек и любит тебя, несмотря ни на что, но не умеет показывать свои чувства. Кроме того, он вполне может ошибаться. Знаешь, он гордился бы, увидев, как ловко ты управляешься с Пипом.
Трис какое-то мгновение изучал ее лицо, пытаясь разобраться своим мальчишеским умом, что именно его насторожило в тоне сестры.
– Он и тебя любит, Ри, – пробормотал мальчик.
Она улыбнулась
– Кто выбрал такое детское имя для моего пони? – пожаловался он. – Разве можно уважать того, кто носит имя Пип?
Риган улыбнулась. У нее была прелестная улыбка, полностью преображавшая черты лица девушки. А выражение лукавства еще больше украшало ее.
– Это мама назвала его, так что мы не могли изменить имя. Они оба посмотрели на довольно непрезентабельного серого пони, поглощенного обгладыванием нижних веток ближайшего дерева.
– Мы могли бы… нет, – Риган не стала продолжать, – не имеет значения.
– Что? О чем ты?
Трис всегда был готов поддержать любую идею сестры.
– Ну, мы могли бы дать ему секретное имя. Об этом будем знать только ты, я и пони. Надо подыскать что-нибудь более подходящее. – Она казалась абсолютно серьезной и внимательно смотрела на несчастное животное. – Мне кажется, что в маленьком теле пони заточена большая лошадь.
– Ты имеешь в виду, как и у меня? – грустно заметил Тристан. Риган покраснела, явно смутившись, что так необдуманно обидела брата своим замечанием.
– В какой-то мере да, – сказала она наконец. – Он обладает сильным характером и заслуживает уважения, его ум и благородство не имеют границ…
– Да, да, – с энтузиазмом поддержал Трис, захваченный идеей сестры, – и он станет выглядеть гораздо лучше, если мы будем ухаживать за ним как следует.
Мальчик хихикнул, забыв про боль.
– И как мы его назовем?
Риган помогла брату подняться.
– Давай подойдем к нему и спросим.
– Спросим?..
Они подошли к Пипу, и Риган легко поймала пони. Вечернее солнце сделало животное более покорным. Девушка протянула руку и потрепала животное по загривку.
– А теперь, Трис, посмотри ему в глаза.
– Зачем? – жалобно спросил Трис, чувствуя себя совершенно беспомощным.
– Просто сделай, как я сказала, – серьезно скомандовала Риган. – Вот так, правильно. А теперь внимательно смотри ему в глаза и про себя думай, как бы он хотел, чтобы ты его назвал.
– Хорошо.
Трис уставился в добрые коричневые глаза лошадки. Риган права, пони на самом деле был большой лошадью в маленьком теле. Если внимательно изучить его взгляд, то можно понять, что он очень вдумчивый и серьезный. На какое-то мгновение Трис дал волю воображению и представил, как выглядел бы Пип, если бы был большим конем.
– Ну что? – нетерпеливо спросила Риган.
– Гордый, – улыбнулся он.
– Ты уверен?
На какое-то мгновение ему показалось, что девушка готова рассмеяться, и Тристан засомневался.
– Я… я…
– Нет, все на самом деле очень хорошо, – успокоила его Риган. – Не мешало бы ему сказать об этом, как ты думаешь?
Тристан подошел и погладил бархатный нос пони. Он пристально посмотрел в глаза животного и мягко сказал:
– Послушай меня. Ты и я начнем все сначала, Пип. Я знаю… я знаю, как трудно быть маленьким и неловким. Люди не уважают тебя так, как больших красивых коней… – Его голос упал почти до шепота, неожиданно Тристан почувствовал сильное волнение. – Мне все это знакомо, Пип. Я вижу, какое у тебя большое сердце. И знаю, что ты очень умный. У меня к тебе особое отношение, потому что мне хорошо известно, что ты мог бы быть королем среди коней. Итак, с сегодняшнего дня я буду называть тебя только Гордым, когда мы будем одни, потому что нам обоим известно, что у тебя внутри, правда?