Черный треугольник. Дилогия
Шрифт:
«А револьверт-то к чему, Леонид Борисович?… Здесь народ хоть и конобойный, а все по-тихому любит, без пальбы…»
На даче Бетиных обошлось без пальбы и без излишнего шума. Все произошло быстро, тихо и благопристойно. Тихо, никого не беспокоя, вошли, тихо оглушили Прилетаева, тихо в деликатно его повесили. Тихо, чтобы не нарушить чуткий сон всего опасающихся обывателей, увезли извлеченные из погреба ценности патриаршей ризницы…
Видно, «первый министр Хитрова рынка» с самого начала великолепно знал, что Дмитрий остался в Краскове я подыскивает оптовых покупателей. Направив нас по следу Константина, он не только хотел расправиться с опостылевшим ему саратовским
Константин Прилетаев, распродавая награбленное, выплачивал посредникам 25 процентов комиссионных. Учитывая стоимость вещей, привезенных Бориным из Саратова, Никита Махов тоже стоял за справедливость: четверть имущества патриаршей ризницы – Советской власти, а три четверти – ему, Никите Африкановичу. Все как положено. Чуркина и Константина Прилетаева, не оказавшего должного уважения Никите Африкановичу, покарает рабоче-крестьянская власть, а другого строптивого вора, Дмитрия Прилетаева, накажет своей властью сам Никита Африканович. Не самолично, конечно. У солидного хитрованского купца есть для таких дел подходящие людишки. Никите Африкановичу нужно лишь подать знак, а там все сладится и без него. Чего зря руки пачкать?
В Красково мог отправиться с несколькими подручными хотя бы тот же Ахмет, который, верно, был мастером своего дела. Я хорошо помнил, как он тогда стоял за моей спиной с шелковым шнуром в руках, мускулистый, голый по пояс, с застывшей блаженной улыбкой, а на груди его подергивал ножками-спичками вытатуированный человек на виселице…
С Дмитрием Прилетаевым они, конечно, справились шутя, играючи. Осторожный стук в окно… Вряд ли Прилетаев спрашивал, кто там за дверью. Вероятно он ожидал посетителя: все учитывающий Махов заранее подсунул ему мнимого покупателя, который должен был приехать ночью. Прилетаев зажег свечу, отпер дверь – и тут же был отброшен ударом в глубь прихожей. Затем второй удар, по затылку. И вои уж на его шею умело накинута удавка…
– Таким образом, теперь центр всей работы – Хитров рынок, – сказал я, заканчивая совещание группы. – Скорей всего именно там будут найдены убийцы Прилетаева и спрятанные ими ценности. Особое внимание – Маховке и трактиру Телятникова. Ясно?
Как будто все всем было ясно…
Когда участники совещания разошлись, Борин попросил разрешения поработать еще денек в Краскове.
– «Голландец», Пушков и Михаил Арставин практически полностью отработаны, – сказал он. – Маловероятно, что мы сможем что-либо дополнительно от них получить, хотя попробовать и можно. Лизу Тесак, как вы изволили заметить, тревожить покуда не след – Махов насторожится. Анархистами на Хитровке вы сами намерены заниматься… А я, с вашего благословения, дачным воздухом подышу. Не возражаете?
Я не возражал:
– Дышите красковским воздухом. Может быть, действительно оттуда какую-нибудь тропочку на Хитровку проложите.
– Может быть, на Хитровку, а может быть, еще куда… – неопределенно сказал Борин.
Мы помолчали. В кабинет вошел Сухов, вопросительно посмотрел на нас. Положил мне на стол текст телеграммы начальнику Саратовской уголовно-розыскной милиции. В связи с убийством Прилетаева мы просили немедленно допросить его брата по ряду интересующих нас вопросов, сообщить телеграфно результаты, а затем незамедлительно этапировать Константина в Москву.
– Можно отправлять?
– Да, и побыстрей.
Когда Сухов вышел,
– Вы забыли, Петр Петрович, про наш уговор. Помните, в ювелирной мастерской патриаршей ризницы?
– Виноват, запамятовал…
– Мы тогда с вами договорились ценить время.
– Ах, вон вы о чем! Как же, помню, помню… Вы меня тогда изволили отчитать, как мальчишку. Но разве я нынче в чем провинился?
– Увы. Умолчание – тоже напрасная трата времени. Вы вынуждаете меня задавать вопросы.
– Какие же, позвольте полюбопытствовать?
– Вы исключаете участие Махова в убийстве Дмитрия Прилетаева?
Борин тоненько усмехнулся. Топорща усы, сказал:
– А вы психолог, Леонид Борисович. – Он прищурился, собрав мешочками морщинки под глазами. – Но все же, позвольте заметить, Леонид Борисович, вы несколько упрощаете мой подход. «Исключаю»… Нет-с. Я не исключаю Махова. Отнюдь. Как говорит Хвощиков, в жизни все бывает, даже то, чего не бывает. Так-то. Может быть, вы, Леонид Борисович, и правы: организатор красковского пикника – Никита Африканович. Охотно допускаю. Но…
Аргументы Борина сводились к следующему:
1. Махов узнал об ограблении патриаршей ризницы раньше нас. Тогда же ему было известно, что это сделали братья Прилетаевы. Прилетаевы собирались продать Махову часть украденного, дали ему на время наиболее крупные драгоценные камни, подарили жемчуг, который он через Дублета перепродал члену союза хоругвеносцев. Короче говоря, Прилетаевы общались с ним не через третьих лиц, а непосредственно. Что мешало Махову тогда же «убрать» их и завладеть награбленным? Тогда это было намного легче и проще. Зачем же он ждал столько времени? Для чего? Никита Африканович не из тех, кто долго колеблется, прежде чем принять решение.
2. Среди неписаных законов «вольного города Хивы» есть и такой: самое тяжкое преступление – убить вора, чтобы завладеть тем, что он украл. Пренебрежение этим законом чревато тяжелыми последствиями даже для верхушки Хитрова рынка. Махов вынужден считаться с этим законом. Именно поэтому он не решился «убрать» Прилетаевых тогда, сразу же после кражи, и, видимо, не причастен к теперешнему убийству в Краскове.
3. Но допустим, что, размышляя в течение почти двух месяцев, Махов пришел к выводу, что миллионы стоят того, чтобы поступиться хитрованскими законами. Тогда возникает другой вопрос: зачем в таком случае потребовалась встреча с заместителем председателя Совета милиции Косачевским, которому Махов назвал фамилии воров и саратовского барыги? Только для того, чтобы поставить под удар своего конкурента Чуркина? Сомнительно. Во-первых, он в результате этой встречи теряет саратовские миллионы. Во-вторых, он подсказывает Косачевскому, кто мог организовать красковский пикник. А в-третьих, уж если пренебрегать хитровскими законами, то зачем мелочиться? Убирать, так всех троих: и Чуркина, и Прилетаевых. Семь бед – один ответ. Московский уголовный розыск впутывать во всю эту историю ни к чему.
4. Убийство Дмитрия Прилетаева пытались представить самоубийством. За долгие годы работы в сыскной полиции Борину неоднократно приходилось сталкиваться с такими казусами. Но к инсценировкам обычно прибегали сыновья богатых папаш, которым не терпелось поскорей получить наследство, жены, родственники, любовники и любовницы – то есть те, кто так или иначе был связан с убитым, составлял его окружение и затем, безутешно рыдая, шел за его гробом.
Профессиональные же мокрушечники заботились лишь о том, чтобы не оставлять следов. Они понимали, что уличить их, посторонних, трудно, а разыскать и того трудней…