Черный треугольник
Шрифт:
Борин, кажется, не разделял моей уверенности...
Распахнулась дверь, и в кабинет влетел возбужденный Сухов.
– Ну как?
– Во-первых, здравствуйте, - сказал я. - А во-вторых, сначала разденьтесь. Возражений нет?
Он смутился:
– Простите, Леонид Борисович. Здравствуйте.
Сухов стащил с головы припорошенную снегом ушанку, скинул пальто, положил на стол книги, видимо купленные в Петрограде. Я прочел заголовок верхней: "Драгоценные камни". Основательный подход к расследованию ограбления!
– А теперь садитесь и рассказывайте.
Было похоже на то, что поездка Мессмера в Москву непосредственно
Сухов рассказал, что горничная Шуклина, которая в день неожиданного отъезда Василия Мессмера пришла к нему, как обычно, в девять утра (он уходил на работу в восемь), на этот раз застала его дома. Мессмер говорил с кем-то по телефону, а на столе лежала газета, в которой сообщение об ограблении ризницы было обведено карандашом. Мессмер был сильно взволнован. Он прервал разговор по телефону и выпроводил ее, попросив прийти через час. В тот же день он оформил в штабе краткосрочный отпуск, который был ему якобы необходим в связи с болезнью отца, и выехал в Москву. Сухов успел не только купить в Петрограде книги, но и собрать о Мессмерах обширные сведения.
Когда телефон зазвонил в третий раз, к аппарату подошел Борин...
– Что?.. На Арбате?.. - донеслось до меня, и по его голосу я понял, что случилось нечто непредвиденное. Вначале я подумал, что Василию Мессмеру удалось скрыться... Но нет...
– Повторите адрес, - попросил Борин. - Да, понял... Нет, никаких действий покуда не предпринимайте. Продолжайте наблюдение. Да... Хорошо.
Он повесил трубку на рычаг и дал отбой.
– Оказывается, Мессмер поехал не к отцу. Он сейчас на квартире у ювелира ризницы Кербеля...
Это сообщение было если и не ошеломляющим, то неожиданным.
– Мессмер не отправлял телеграммы в день отъезда? - спросил Борин Сухова.
– Отправлял, - подтвердил тот, - с вокзала отправлял. Но это было перед самым отходом поезда, и я не успел установить адресата.
– Думаете, адресатом был Кербель? - спросил я.
– Похоже на то, - кивнул Борин. - Вполне возможно, что в телеграмме он назначил Кербелю встречу на вокзале и дожидался его в буфете, а не дождавшись, поехал к нему домой.
Итак, Василий Мессмер хорошо знает ювелира патриаршей ризницы, а его брат Олег - архимандрита Димитрия. Выезд Василия в Москву связан с сообщением об ограблении ризницы.
– Странно, - задумчиво сказал Борин, эхом откликаясь на мои мысли.
Василий Мессмер пробыл на квартире Кербеля недолго, минут десять. Не застав хозяина (ювелир в это время находился у шлифовщика драгоценных камней Цехановича), он снова взял извозчика и поехал к отцу.
Борин отстаивал свою излюбленную тактику выжидания. Но на этот раз я с ним не согласился: завязавшийся узел надо было рубить. Я договорился по телефону с архимандритом Димитрием о встрече, а затем вызвал автомобиль.
II
Если вы нежелательный гость, а хозяин, по вашим предположениям, вооружен и обладает достаточно строптивым нравом, то, позвонив или постучавшись, следует стать сбоку от двери и поплотней прижаться к стене. Эту премудрость я освоил в Туле в марте 1906 года, когда полиция пыталась арестовать трех московских боевиков, среди которых находился и я. В ответ на начальственный стук я разрядил во входную дверь свой браунинг, а затем присоединился к товарищам, уходившим через черный ход. Стрелял я, разумеется, наугад, для острастки, чтобы только задержать ночных
– Кто там?
– Уголовно-розыскная милиция.
– Милиция? А что вам угодно? - в голосе слышалось удивление.
Щелкнул замок, но дверь приоткрылась лишь на длину цепочки.
– Что вам угодно? - повторила горничная, на этот раз обращаясь уже непосредственно ко мне.
– Об этом мы поговорим с вами в квартире.
Она сияла цепочку, и мы вошли в большую квадратную прихожую. Сюда выходило несколько дверей.
– Василий Григорьевич дома?
– Минутку... Я сейчас доложу.
– Не извольте беспокоиться. Где он?
Она указала глазами на дверь. Я взялся за ручку, мягко нажал на нее и рывком распахнул дверь. Комната была пуста.
– Где же он все-таки?
– Не знаю. Ей-богу, не знаю... - Вся ее фигура и даже кружевная белая наколка на голове выражали недоумение. - Я Василию Григорьевичу подавала сюда чай... Вот только сейчас...
Действительно, на круглом маленьком столике у тахты, покрытой текинским ковром, стояли сахарница, фарфоровый чайник и чашка с блюдцем. От чашки поднимался легкий парок.
– Я узнаю, может быть, Василий Григорьевич у своего папа...
– Василия Григорьевича нет дома, - раздался скрипучий старческий голос. - Ты, Верочка, иди к себе, а я гостями займусь сам. Если потребуется, я тебя позову. Иди, Верочка.
В противоположном конце прихожей стоял старичок с усами и бакенбардами, какие носили в конце прошлого века. На нем была куртка с генеральскими поперечными погонами отставника и штабные брюки с красными лампасами. Если бы не домашние войлочные туфли без задников, которые никак не вязались с его бравым видом, он был бы точь-в-точь тем образцовым отцом - командиром, каких любила помещать на своих страницах "Нива".
Нетрудно было догадаться, что это и есть хозяин квартиры, генерал-майор барон Мессмер.
Распространяя запах нафталина - видимо, генеральская форма недавно была извлечена из сундука и ее не успели как следует проветрить, - барон мелкими шажками направился ко мне.
– С кем имею честь?
Я протянул мандат. Надев очки, он обстоятельно изучил его и с легким поклоном вернул.
– Счастлив познакомиться, - любезно сказал он. - Товарищ председатель Совета милиции - это вроде действительного статского советника, что по военному ведомству соответствует генерал-майору, а по морскому контр-адмиралу, - объяснил он мне. - Высокий чин. Особа четвертого класса. Польщен.