Черный трибунал

Доценко Виктор Николаевич

— Но при выстреле лед нагреется о стенки ствола, и…

— Это в нарезном стволе нагреется. А этот гладкоствольный. Я проверял, будь спокоен. С двадцати метров ледяная пуля разбивает бутылку из-под шампанского, делает в жестяном листе приличное отверстие. Стало быть, голову разобьет любую.

— Какой смысл? — Александр Фридрихович скептически покачал головой.

— Невозможно определить калибр и марку оружия, из которого стреляли. В течение нескольких минут лед растопится в еще теплой органике.

— А одноразовый

ТТ не проще купить? Пятьсот долларов всего… Хочешь, завтра сюда десяток привезу?

— Не хочу. Пусть из твоих ТТ подмосковные пэтэушники друг в друга палят. Дело не в том, что проще, а что тяжелее. Дело в том, что я работаю под этот самый «Черный трибунал». И «двойной стандарт», о котором ты мне говорил, создает зловещую загадочность. Тот же пожар в «Космосе», где сгорели твои бойцы: вроде бы несчастный случай, а на самом-то деле… Почему бы и мне не придумать свой почерк?

— Но ведь насильственную смерть в результате проникающего огнестрельного ранения определит даже первокурсник юрфака! — не сдавался Немец.

— Не говоря уже о МУРе и РУОПе…

— Ну и пусть. А определив, пусть погадают: почему киллер не воспользовался твоим советом и не стрелял из одноразового ТТ!

— Дело твое… — Миллер поднялся, давая понять, что ему пора. — Домой отвезешь?

— Как обычно. — Следом за гостем поднялся и хозяин.

Уже в машине, находясь на Ярославской трассе, Немец поинтересовался:

— Ты меня о самом главном так и не спросил.

— О деньгах, что ли?

— Ну да.

— Жду, пока сам скажешь.

— Сто тысяч, — спокойно обронил хозяин «Защитника».

Как ни хладнокровен был Серебрянский, но, услышав о небывалой сумме, едва не выпустил руль.

— Сколько?

— Сто тысяч долларов. Но это аванс. Завтра встретимся, оговорим детали, получишь наличкой. И еще столько же — после. Только смотри не перепутай: грузишку того застрелить, а в меня — промазать. А то не с кого будет остальное получать.

За всю свою жизнь Анатолий Ильич не то что не получал таких денег, даже и в глаза не видел. Предложенный гонорар мог означать только одно: слишком большие надежды связывал его работодатель с грядущим покушением в ресторане «Саппоро»…

Глава шестнадцатая

Мишень с прицелом

Попетляв по мелко нарезанным ровненьким кварталам в районе Пречистенки, Максим Нечаев вынырнул на Зубовский бульвар и неторопливо покатил в сторону станции метро «Смоленская». Развернувшись на площади, вырулил в обратном направлении и спустя несколько минут свернул в Ружейный переулок.

Здесь в модерновом здании из стекла и бетона, явно не вписывавшемся в архитектуру старой Москвы, находился головной офис зловещего «Центра социальной помощи офицерам „Защитник“.

Два часа назад он встречался с Прокурором и теперь, сидя за рулем черной «девятки», вновь и вновь

воскрешал в памяти перипетии разговора. Беседа, как и следовало ожидать, касалась и Александра Фридриховича Миллера, и лжетрибунала. Встреча эта, проходившая на этот раз не в казенной роскоши дачи на Рублевском шоссе, а в небольшом ресторанчике клубного типа, окончательно расставила акценты в донельзя запутанной ситуации. Еще несколько штрихов, несколько точек над «i» — и «Черному трибуналу» надлежало прекратить свое существование навсегда…

Экс-высокопоставленный чиновник был солидарен с действующим генералом Богомоловым: между убийством Лебедевского, ответственность за которое якобы взял на себя «Черный трибунал», и «новым русским мафиози» Миллером существует четкая причинная связь. Конечно, прямых улик не было. Улика была одна-единственная, да и то косвенная: ею стал ответ на классический вопрос «Кому выгодно?».

Смерть Лебедя была на руку Немцу, и только ему одному. Элементарная логическая цепочка. Чего уж проще?!

Хотя у Прокурора, склонного к парадоксам, на этот счет были свои соображения, весьма отличные от нечаевских.

— Ну что, Максим Александрович, пора нам с вами на покой, — сообщил он.

— Главная цель выполнена. Механизм запущен, маховик беспредела раскручен, процесс, как говорится, пошел. Теперь у мафиози появился устойчивый рефлекс: наказание за преступления неотвратимо, а приговор выносится не только судом. А нам с вами пора закругляться.

— Оставляете за Миллером право определять меру вины? — не понял Лютый.

— Выпускаете джинна из бутылки? Даете возможность его бандитам работать «под нас»? Но не вы ли сами утверждали, что…

— Но ведь я не сказал, что делегирую Миллеру такое право! — живо напомнил Прокурор. — И не считаю, что «Черный трибунал» — два будет существовать и далее. Работать будет идея, а это, согласитесь, немало. Когда в существование «трибунала» поверили все, кто должен был поверить, нам следует прекратить нашу деятельность.

— То есть как прекратить? — не понял Лютый.

— Предать гласности факты вопиющего нарушения закона и осудить саму идею защиты Конституции неконституционными методами, — любезно сообщил собеседник.

— Мне что, надо написать явку с повинной и отнести ее в ближайший райотдел милиции? — удивился Максим, но только для проформы, потому что понимал: Прокурор имел в виду нечто совсем иное. Он не ошибся.

— Повиниться всегда хорошо. Но зачем это делать именно вам? — иронично улыбнулся хозяин рублевского коттеджа. — Для этого есть наши самозваные последователи. Если господин Миллер счел возможным создать параллельную нам структуру, он наверняка должен понимать, что в случае ее разоблачения на нее повесят не только убийство Лебедевского, но и все остальные… И отвертеться не выйдет. Понимаете ход моих мыслей?