Черный троллейбус
Шрифт:
Президентскую идею инновационного поселения ученые восприняли с сомнением. На их месте любой бы засомневался. До появления хоть какой-то конкретики они вообще не рыпались. Занимаясь, чем и всегда, — выбиванием зарубежных грантов. Когда же Мудров был почти достроен, а его создатели бросили первый призывный клич, некоторые отважились. Как водится, самые смелые и доверчивые.
Саша Масякин, бывший однокурсник Вальтера Михайловича, в то время как раз пробивал гринкарту. Страна свободы и гамбургеров манила его с видеосалонного детства. Он плохо знал английский язык, но полагал, что как только дорвется,
Когда до официального открытия Мудрова оставалось всего ничего, населен он был лишь на треть. Масякин как раз узнал, что гринкарту ему в ближайшее время не дадут. Тема его исследований не вписывалась в американские приоритеты.
— Вот если бы вы занимались проблемами искусственного интеллекта, — намекнули ему в посольстве, — тогда можно было бы говорить. А ученых вроде вас, у нас, извините, хватает. «Хоть жопой жуй», — кажется, так выражаются в России.
— А хотите, я вам траншеи рыть буду! — задорно предложил Масякин. — Я ведь на все руки мастер — ученый широкого профиля. Вы меня обязательно возьмите. Я вам пригожусь. Вот не сойти мне с этого места: знал бы какие-нибудь государственные тайны — обязательно бы их выдал от одной лишь горячей любви к США!
Но лучше бы он этого не предлагал, потому что после этого окончательно потерял в глазах американца. Даже тайн никаких государственных не знает, а все туда же.
Главная масякинская мечта рухнула. Пока он проклинал себя на чем свет за то, что не занимался искусственным интеллектом, в отечественном наукограде повысили зарплаты и прибавили бонусы. Чтоб ученые подумали еще раз, получше, и все-таки согласились работать в Мудрове.
На многих такой довод подействовал: светила науки были людьми умными и поняли, что большего в иннограде им уже не предложат. И нужно брать, пока дают, а то потом вообще ничего не обломится.
Как часто бывает, те ученые, которые с самого начала уверовали в Мудров, дополнительных благ не получили. А те, кто самыми последними подсуетились, так тем и самые лучшие лаборатории достались. Хотя берегли их совсем для других.
Вот и Масякину отдали козырную звуконепроницаемую лабораторию, расположенную на два этажа ниже земной поверхности. Если вникнуть, она ему не была так уж нужна. Ма-сякин занимался исследованием детского восприятия героев мультфильмов. Но он все равно остался доволен, потому что внимание, почет и зависть коллег.
В Мудрове такая лаборатория считалась роскошью. В ней можно было работать и днем и ночью. Она была оснащена современным компьютером с метровой высоты колонками, санузлом с душем, маленькой спальней и кухней с микроволновкой. А еще — кофемашиной и мини-баром, пополняемым по заявке.
Лаборатория так понравилась Масякину, что в своих спальных апартаментах он появлялся, только чтобы поспать. А потом и вовсе в нее переехал. После работы и в перерывах пил содержимое мини-бара, врубая музыку на всю громкость.
2. Ложка уса
Кроме явных достоинств подземной лаборатории в плане комфорта, была и другая причина переселения туда Масякина. Не может же быть совсем все здорово. Что вот вчера ты молодой ученый с мало кому интересной тематикой исследований, а сегодня
И лабораторию тебе дают, и деньги в два раза большие, чем ты мог мечтать, и нервы начальство не треплет. Обязательно к приятному должно добавиться что-то не очень. В случае с Масякиным это были соседи по двухэтажному дому. Точнее, даже не соседи, а соседка, которой оказалась профессор Тамара Цой. Та самая, между прочим, кореянка, ну, вы в курсе.
Дело осложнялось еще и тем, что когда-то они с Цой работали на одной кафедре, и отношения у них были уже тогда не самые благостные. А здесь она как его увидела, так сразу же сощурила свои тигриные глазки. «Привет, — говорит, — Мася-кин. Давно не виделись».
С тех пор Масякин стал плохо спать. Ему снилось нечто тревожное, про симпотную девицу лет шестнадцати с перерезанным горлом. Девица ему что-то твердила в свете звезд, а потом исчезала. Причем, что именно она говорила, он сразу же по пробуждении забывал. Помнил только увесистые сиськи с широкой между ними ложбинкой.
Такая у Масякина была нехорошая привычка — забывать смысловое содержание своих снов и помнить одни лишь сиськи. Единственное, что ему удавалось вынести из снов, кроме сисек, был тревожный осадок на душе. И держался этот осадок долго, около недели, а потом девица снова ему снилась. И Ма-сякин, получается, постоянно тревожился. У него даже глаз стал дергаться от стресса. Чтобы одолеть этот недуг, он заливал глаза почти каждый вечер.
Вскоре к некрасивой кореянке Цой стал частенько захаживать ученый Тюленев, и жить Масякину стало еще сложнее. Что исследовал этот Тюленев, которого за глаза называли Хреном, никто не знал. Когда его об этом спрашивали напрямую — он по-хамски отмалчивался. Чего уж тут говорить, когда он кровь сдавать отказался, когда все ученые проходили обязательную медпроверку.
— Не буду я задаром свою кровь проливать, — заявил докторам Тюленев.
Доподлинно было известно лишь одно — своим исследованием он отрабатывает нехилый грант Русской Православной Церкви. А еще злые языки поговаривали, что Хрен неспроста так часто околачивается в здании администрации Мудрова. Что он туда ходит на всех стучать.
Можете представить состояние Масякина. Он был убежден, что денно и нощно на него собирается компромат. Чтобы выгнать из Мудрова с таким скандалом, после которого в приличные места не берут. После этого только вместе с Валей работать в путяге психологом. Рассказывать балбесам о влиянии Микки-Мауса на психику, успевая уворачиваться от жеваной бумаги.
Что связывало Цой и Хрена, кроме их обоюдной внешней непривлекательности, Масякин не мог разгадать, хоть и наблюдал их чаще всех прочих жителей Мудрова. В интимную связь между двумя столь некрасивыми людьми он не верил.
К нему все еще подходили особо пытливые коллеги: «Ну, чего, разузнал, чего эти уроды задумали? А то ходит этот, с глазами — какашками хомячков и сует всюду свою брюкву». «Глухо», — тоскливо отвечал Масякин.
Тему своих исследований Цой тоже держала в секрете, но все равно не таком строгом, как у Тюленева. Из достоверных источников стало известно, что она занимается разработкой альтернативных видов топлива, с использованием растительных экстрактов.