Чёрный вдовец
Шрифт:
Сорок, часть энергии щита потрачена на пули. Призрачные твари рычат и рвутся, Людвиг рычит и несется к врагу вместе с ними…
Выстрелы – минус еще двадцать секунд.
Еще двое вне игры.
Двадцать.
Достать тех, которые стреляют из дома напротив.
Пятнадцать.
Остался всего один, самый живучий и везучий. На него – еще две секунды.
Людвиг оборачивается к нему, на пальцах уже дрожит энтропия… и плевать, что вместе с франком погибнет незнакомая фрау, которая стоит и пялится на бой, вместо того чтобы бежать без оглядки. Энтропия
Проклятье! Как? Откуда?! Он же велел…
Тори стреляет с балкона. Мимо.
– Беги, да беги же! – кричит он жене, теряя драгоценные мгновения.
Но она не слышит – она сама кричит на высокой, бесконечно пронзительной ноте. И через бесконечно длинный миг – минус еще секунда – франк прячется за ней, приставляет пистоль к ее шее.
Одиннадцать.
Рыжая служанка, обнимающая большую коробку, тоже кричит – Людвиг не разбирает, что именно.
– Заткнись, – требует заговорщик, и служанка замолкает.
По переулку уже бегут люди Германа, неподалеку слышится полицейская сирена.
Девять.
Проклятье…
– Отпусти ее, – велит Людвиг, делая шаг навстречу.
Восемь.
Франк смеется и вжимает дуло в беззащитную женскую шею. В глазах Рины – ужас.
– Непременно. Руки за голову, некромант, и на колени. Тогда девчонка останется в живых.
Семь.
– Не слушай его, Людвиг! – кричит с балкона Тори, отвлекая франка. – Он убьет тебя! Прошу, не слу…
Выстрел. Тори замолкает. Людвиг судорожно перебирает возможные заклинания – чтобы не задело жену. Бесполезно. Слишком близко, слишком! Нужен отвлекающий маневр!
Пять.
Людвиг поднимает руку, словно готовясь спустить призрачных псов…
– Только попробуй, мразь, – глаза франка фанатично горят, еще чуть – и он в самом деле выстрелит в Рину.
Тогда Людвига сможет его убить. Вовремя. У него еще целых четыре секунды.
– Не стрелять, – говорит он, медленно поднимая руки, опускаясь на одно колено…
«Падай!» – мысленно орет он жене, спуская с цепи рвущуюся наружу Смерть. И Рина, пнув франка каблуком, падает… пока щит Людвига, расщепившись, укрывает ее – а демонов франк стреляет дважды подряд – в Рину и тут же в Людвига.
Плечо обожгло болью, самого Людвига швырнуло в стену, но он точно знал – она жива. Его щит выдержал последний, самый опасный выстрел. А раненое плечо – ерунда. На некромантах все заживает лучше, чем на собаках.
Вилла «Альбатрос». Полчаса спустя.
Рина
Ринка вздохнула и отошла от стола. Микроскоп на кофейном столике в будуаре смотрелся, мягко говоря, неуместно. Абсолютно чуждый элемент среди всех этих рюш, подушек и тюлей. Да и неудобно было смотреть в окуляр с низкой оттоманки. А куда здесь ставить перегонную установку и тигель? Спокойствие, рожденное тишиной и травяным чаем с очередным изумительно вкусным пирожным авторства фрау Шлиммахер, начало потихоньку таять.
– У моего супруга есть лаборатория, – как бы между прочим пробормотала Ринка в пространство. – Интересно, нет ли там лишнего
Кошка по имени Собака лениво приоткрыла синий глаз, фыркнула – и отвернулась. Зараза мохнатая всем видом показывала, что уходить на прогулку без нее – самое ужасное преступление, которое только можно придумать. И вообще, она же предупреждала!
– Ну и дуйся, сколько влезет, – Ринка тоже отвернулась от предательницы и уставилась на себя в зеркало.
Видок у нее был тот еще, даже несмотря на то, что она приняла душ и переоделась. Мокрые волосы Магда замотала тюрбаном из полотенца, расцарапанные руки и ушибленный зад прикрывало домашнее платье, но свежий синяк на шее, сдобренный ожогом, придавал ей вид жертвы домашнего насилия. Ну и тени под глазами тоже.
Красота неземная, так и хочется плюнуть.
На свои руки Ринка тоже смотреть не хотела. За что она там хваталась, она совершено не помнила – но обломанные и потом подрезанные под корень ногти вкупе со ссадинами и царапинами совершенно не походили на руки герцогини.
Нет. Не буду расстраиваться. Жива? И отлично. А красота дело наживное. Все равно красивой-то быть не для кого. Драгоценный супруг, привезя ее домой, зыркнул исподлобья, велел привести себя в порядок – и ушел к себе.
Лечиться ушел, подсказал тихий голос разума. Между прочим, ранили его, когда он некоторую дуру, не будем тыкать пальцами, спасал. Не стыдно кое-кому?
Кое-кому было стыдно. И от того кое-кто злился. Вот почему, если новобрачный пошел к любовнице и его там подстрелил ревнивый рогоносец, стыдно должно быть ей? Неправильно это. Сам нагрешил – сам и того. Расплачивайся.
Ринка фыркнула не хуже кошки по имени Собака, уперла руки в бока и еще раз оглядела будуар. Звать Магду, чтобы поискать для микроскопа более удачное место, не хотелось. Сама ж только что отпустила, чтобы камеристка могла пообедать. А сидеть без дела и ждать, когда их светлость изволят о ней вспомнить – шило в одном месте не позволяло. Кололось. То есть это ушибы болели так, что черта с два усидишь даже на подушке, но не суть.
Душа требовала действия и справедливости. И реактивов. И тигеля. И нормального освещения. И вообще, какого черта этот гад чешуйчатый наслаждается нормальной лабораторией в гордом одиночестве?!
– И не смей за мной ходить, – сказала Ринка кошке и отправилась искать лабораторию.
Само собой, кошка сделала вид, что ее не услышала. И не надо. Ринка прекрасно справится без нее. Что она, сама подвал не найдет?
Нашла. Легко и непринужденно нашла. В подвал вела лестница – не беломраморная с ковровой дорожкой, как на второй этаж, а узкая, с потертыми каменными ступенями. По стенам висели странные светильники, что-то вроде бездымных факелов – они зажигались ровным желтым пламенем, стоило Ринке приблизиться на два метра. Этакий магический «умный дом».