Чёрный вдовец
Шрифт:
– Что его светлость?
– Поехали их светлость. Тут, за углом. К этой… – Магда глубоко вздохнула, зажмурилась и выдала: – К полюбовнице.
Сердце оборвалось, в животе похолодело, и Ринка порадовалась, что отдала коробку Магде. Вот странно, да? Он же ей, по сути, никто. Сутки знакомы. Любить и быть верным он не обещал, да она и не ждала. И вообще, что за герцог без любовницы? Даже как-то несерьезно. Но почему-то вот такая реакция. Атипичная. Как пневмония, мать ее Ктулху.
Ей бы радоваться – после любовницы герцог к ней, законной супруге, приставать
Домой надо, вот. Микроскоп отнести.
– Идем, – велела она Магде и, печатая шаг, направилась в строго противоположную дому сторону. Туда, за угол.
– Она там живет? Ты знаешь?
– Ага, – расстроенно кивнула Магда. – Марица про нее рассказывала. Франка она, такая… ну… вся такая из себя… Да вы не обращайте внимания, мадам. У всех полюбовницы, мужчины, они ж такие… Вы ж к ней не пойдете, правда?
– Не пойду. Еще не хватало содержанку его светлости за волосы таскать. Я ж не торговка на базаре…
– А герцогиня! – закивала Магда. – Вы ее…
– Мы на нее посмотрим, и все, – строго сказала Ринка. – Никаких скандалов!
– Ага, никаких!
– Так какой дом, говоришь… – начала Ринка, и тут же замолчала.
Дом был белым, аккуратным и каким-то карамельным, что ли. Перед подъездом стоял Людвиг и разговаривал с усачом в ливрее. А мобиль Людвиг оставил чуть раньше, за два дома до нужного, потому что там два дворника в длинных фартуках и картузах переставили кадки со стрижеными деревьями прямо на проезжую часть, видимо, на зиму их убирали. Или… неважно, короче.
Сейчас Ринке ничего было неважно, кроме как удержаться и не запустить в чертова супруга тяжеленным микроскопом. Или хотя бы ридикюлем, в котором оставалась почти половина выданных ей денег.
Не нужны ей его деньги!
И он сам не нужен!
И подарки свои может засунуть себе… куда хочет может засунуть!
А она, она…
Что она, Ринка додумать не успела. На балкон прямо над входной дверью выскользнула миниатюрная девушка с короткой стрижкой. Очень красивая девушка. До неприличия красивая! И Людвиг ей улыбнулся! А она просунула между перил балкона ногу в атласной туфельке и кокетливо ею помахала, будто зазывая мужчину, а этот развратник помахал ей в ответ и рассмеялся! Настоящий полковник, некромант и… гад чешуйчатый смеялся! Не то чтоб громко и заразительно, но это явно был самодовольный такой смех. Собственнический. И не спрашивайте, как Ринка это определила! Почувствовала, и все тут! Да, Магда права, эта француженка – любовница Людвига.
А Ринке тут делать совершенно нечего.
– Магда, идем отсю… – начала она, и тут раздался грохот выстрела.
Ринка вздрогнула и отшатнулась, упершись спиной в чью-то дверь. Рядом тоненько заскулила Магда. А около дома началось такое…
Сначала все завертелось быстро-быстро, как на американских горках: выстрелы, дым, вспышки, невесть откуда выскочившие незнакомцы… А потом вдруг замерло – словно в Матрице, когда Нео прыгал с крыши на крышу.
И видно было отлично, как с вип-мест в лучшем кинотеатре 3D. И пошевелиться
От страха, наверное?
Или от шока?
На Людвига напало минимум пятеро, и еще несколько человек бежали к нему с разных концов переулка. Те самые дворники – с чем-то длинным и острым наперевес, вроде шпаг, только метров полутора. Еще двое вынырнули из подворотни рядом и стреляли в него продолговатыми снарядами, оставляющими за собой дымные хвосты: они медленно-медленно летели к Людвигу, шесть штук, роем смертельно опасных шершней. А Людвиг еще медленнее поднимал руки, без оружия, без перчаток, и эти руки на глазах чернели и покрывались чешуей. И лицо тоже.
Пятый нападающий стрелял откуда-то с другой стороны улицы, совсем рядом с Ринкой. Из чего – она не видела, потому что даже глаз скосить не могла.
А француженка на балконе доставала пистолет. Задрала юбку – маленький, с коротким стволом револьвер был заткнут за кружевную подвязку – и ее пальцы уже коснулись ствола…
Усатый швейцар, с которым только что разговаривал Людвиг, поднял руку с зажатым в ней… артефактом? Оно остро, игольчато сияло синим светом, и этот свет тек с руки – намного быстрее, чем летели дымные снаряды – и формировал перед Людвигом овальный щит, слишком тонкий, слишком прозрачный…
Каким-то образом Ринка понимала, что замершее время вот-вот отомрет, она сама моргнет – а Людвига… Людвига убьют. Потому что он не успеет защититься. И швейцар не успеет, потому что один из дворников уже замахнулся своим блестящим, на глазах удлиняющимся дрыном прямо на него…
И тут она в самом деле моргнула.
Время понеслось вскачь.
А на месте Людвиг закрутилась воронка, едва видимая глазу, но очень страшная. Ее края отрывались, разлетались темными искрами – и превращаясь в призрачных тварей, состоящих из одних только зубов, когтей, щупальцев, клювов и Ужаса.
С тихим звоном лопались струны, грохот выстрелов словно тонул в вате, твари неслись навстречу снарядом и заглатывали их, тянулись к стрелкам – призрачными тенями. Нет, реальными жуткими тварями. Первая пасть с отвратительным хрустом сомкнулась на руке с оружием, брызнула реальная красная кровь. Миг, и оба незнакомца утонули в воющем за гранью слуха клубке – и все растворилось, оставив на мостовой и аккуратных белых стенах соседнего домика небрежные кровавые кляксы.
– Брать живым! – крикнул кто-то совсем рядом с Ринкой.
Ей надо было оглянуться, непременно надо, но она не могла. Ее взгляд прилип к Людвигу – с его пальцев срывались черные молнии, вот он развернулся к швейцару и дворникам, один из которых уже почти достал швейцара.
Взмах рукой, сосредоточенно сведенные брови, тонкий черный разряд – и ближайший дворник сереет, его оружие ломается и рассыпается хлопьями ржави, его одежду сдувает ветром – и несет серым пеплом, не только одежду, но и плоть… голый белый скелет делает еще один шаг, беззвучно кричит безгубым ртом, и падает на брусчатку, рассыпается трухой.