Чёрный вдовец
Шрифт:
– Нет, папочка, – опять разозлился Людвиг. – Я собираюсь жить долго и спокойно, а эти ваши жены…
– Ну и дурак. Пойди, извинись. И подари что-нибудь. Цветочек там, украшение. Ты вообще знаешь, что любит твоя жена? Между прочим, прекрасная женщина! Умна, красива, образованна.
– Знаю, – оборвал его Людвиг. – Хватит меня воспитывать, папочка!
Вместо ответа Герман отвратительно довольно рассмеялся и повесил трубку.
А фониль в руках Людвига задымился, и Людвиг едва успел отбросить раскаленный эбонит прочь. На паркет. И, заложив руки за спину, пошел
Старый пень. Давно пора завести дворецкого помоложе, лет не более ста!
Следующие два часа Людвиг маялся. Ему не спалось, не читалось, не гулялось в саду и вообще ничего не хотелось. А ноги почему-то сами приносили его к дверям апартаментов супруги. Обнаружив себя держащимся за ручку ее двери в пятый раз, Людвиг велел себе собраться и подумать головой: что он, разрази его Баргот, делает?
Идет просить прощения? И какого демона в его руках мятые астры, явно только что сорванные в саду? О чем он вообще думал, когда их рвал?
Следовало признаться честно, что думал он опять о жене. И о том, что понятия не имеет, что она любит. То есть он помнил, что все женщины любят украшения и цветы, но какие украшения и какие цветы? А еще она покупала микроскоп.
Уронив астры на пол, Людвиг пощупал собственный лоб. У него жар? А если не жар – то откуда бред?
Про себя помянув Баргота и весь женский род, Людвиг отошел от покоев жены подальше и позвал. Тихо позвал:
– Рихард!
Умертвие тут же возникло рядом.
– Какие цветы любит ее светлость?
– Розы и фиалки, герр Людвиг.
– Давай фиалки, что ли… что стоишь? Неси!
Молча поклонившись, дворецкий испарился. А Людвиг отправился в свою спальню, радуясь, что стребовал с Черного Карлика какую-то блестящую побрякушку. То ли топазы, то ли алмазы, Баргот их разберет. Главное, дорогие, красивые и вообще из сокровищ короны.
Еще через пять минут Людвиг снова стоял у дверей Рины, и ему почему-то очень хотелось посмотреть в зеркало, поправить прическу и проверить, ровно ли завязан шейный платок.
Тьфу.
Вот что с ним, а? Заболел, не иначе как заболел!
Разлохматив волосы и содрав шейный платок к демонам собачьим – он дома, между прочим, дома! – Людвиг… постучался.
Тут же послышался топот каблучков, дверь отворилась, и невесть чему радующаяся камеристка присела перед ним в книксене.
– Ее… кхм… светлость у себя?
– Ее светлость гулять изволят!
– Где гулять?
– В саду гулять!
Глаза у камеристки были такие честные, что Людвиг заподозрил неладное. Хотя что может быть неладного в жене, гуляющей в саду?
Хмуро кивнув камеристке и подавив глупое желание спрятать букет фиалок за спину, Людвиг отправился в сад… хотя зачем сразу в сад?
– Рихард! Где моя жена?
– Где-то здесь, герр Людвиг! Позвать? – в невозмутимой физиономии Рихарда почему-то чудилась издевка.
Явно заболел. То бред, то видения, подумал Людвиг, выходя
Словно в насмешку, над головой послышалось хлопанье крыльев, порывом ветра сдуло ворох желтых листьев – и прямо над головой пролетел дракон. Так низко, что можно было пересчитать не только перья в хвосте, но и чешуйки на пузе. И что им в их горах не сидится? Двадцать лет не появлялись над Виен, и еще столько же их бы не видеть!
Стряхнув с волос сухие листья, Людвиг пошел искать жену. Сад при вилле был небольшим, спрятаться особо негде. Правда, следящий артефакт почему-то упорно не желал показывать ее точное местонахождение, выдавая нечто расплывчатое – в пределах сада. Надо будет отдать его Гольцмееру, пусть починит. Наверняка опять аура Людвига пагубно влияет на маготехнику.
Он обошел сад три раза. Весь. Заглянул во все три беседки, в заброшенный павильон и в заросли старых яблонь. Вышел на кладбище – но там супруга в последний раз появлялась позавчера, уж такую малость мертвые всегда готовы были ему сказать. Задумался о том, чтобы завести немертвых собак, а то и вовсе горгулий, как на Брийонском соборе. Сделать их из собачьих костей, выдержать в крови, и не будет тварей вернее и надежнее.
Рины нигде не было. Садовник ее не видел. Артефакт по-прежнему показывал, что она где-то рядом.
Барготовы подштанники!
– Рихард! Где моя супруга?.. хотя нет. Проводи-ка меня к моей супруге. Сейчас же.
– Как прикажете, герр Людвиг, – поклонился старый пень… и проводил Людвига в ее покои.
Как?!
– Рихард, моя супруга сегодня покидала дом?
– Выходила в сад, герр Людвиг, но не за его пределы, – невозмутимо отчитался Рихард.
– Дери тебя…
– Вы что-то сказали, герр Людвиг?
– Ничего. Исчезни! Хотя нет. Скажи фрау Рине, чтобы ожидала меня в будуаре. Через пять минут. И не вздумай говорить, что я искал ее в саду!
– Слушаюсь, герр Людвиг.
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос», чуть раньше
Рина
И только захлопнув за собой дверь спальни, упав на кровать и поколотив подушку кулаками, Ринка поняла, что с ней что-то не так. Сильно не так! Людвиг, конечно же, гад чешуйчатый и дурак, но…
Но она сама – еще большая дура. Ведь по большому счету Людвиг ничего ужасного не сказал. И все его «измены» в самом деле были по долгу службы. А она… а она ведет себя как пятиклассница, которая впервые влюбилась в самого красивого парня из 7 «а»!
Влюбилась?! Она – и влюбилась в Людвига?! Нет, сто раз нет! Потому что этого не может быть никогда! Она с ним знакома без году неделю, а что у них уже два раза случился жаркий секс, ну так и что? Постель – не повод… да, не повод для любви!
Сердито утерев слезы уголком пострадавшей подушки, Ринка отбросила ее в угол, словно вместе с подушкой можно было отбросить и дурацкие, нелогичные и никому не нужные чувства. Да не чувства! Просто – секс. Она взрослая женщина с естественными потребностями, которые Петечка… Ладно, с Петечкой тоже было неплохо, но все познается в сравнении.