Черный вечер (сборник)
Шрифт:
— Мы будто и не живем, — вздыхал приятель. — В школе столько всего интересного: студ-совет, собрания, заседания...
— ...под председательством воображалы Билла Стедмана. С тех пор как его избрали президентом, такое впечатление, что школа принадлежит ему!
— А еще театр, кружки, факультативы...
— Занятия для придурков! Ты что, актером стать решил?
— Я еще не решил, кем стану, — серьезно ответил Джо. — Главное, чтобы люди уважали. А парни из команды... На них как на богов смотрят!
— Что за бред?
— Они всегда такие самодовольные,
— А как насчет боли?
Ясные глаза Джо смотрели куда-то вдаль, но, услышав мое последнее замечание, он хитро усмехнулся.
— Зато есть солидная компенсация: футболисты встречаются с самыми симпатичными девчонками. А в команде поддержки вообще одни красавицы.
— Вот с этого и надо было начинать! Конечно, зачем просиживать штаны в кафе, когда можно гулять с Ребеккой Хендерсон?
— Или с ее подружками!
Мы так дико захохотали, что официантка велела нам замолчать или убираться. Успокоившись, мы решили пойти на отбор. А впоследствии узнали о мумбо-юмбо.
Сейчас у меня одышка, пивной живот и повышенный уровень холестерина в крови. Холестерин, холестерин... Наверное, он был и в те годы. В общем-то, Джо ничуть не преувеличивал: до тренировок мы действительно выглядели эдакими раскормленными тюфячками. Пришлось срочно начинать подготовку: бег, прыжки, упражнения с гантелями. Дата проведения отбора объявлена, и в первую субботу сентября мы с Джо пришли к тренеру, сообщив, что тоже хотим участвовать.
— Ребята, вы что, шутите? — задумчиво почесал затылок Хейз.
— Нет, мы стремимся играть в команде! — пылко возразил мой приятель.
— Тогда вам известны правила: в команду принимают тех, у кого средний балл не менее четырех.
— Мы исправимся, обещаем! Вот увидите: к концу сентября ни одной тройки не останется!
— Хватит сказки рассказывать: таких лоботрясов, как вы двое, во всей школе не сыскать.
— Все изменится, только дайте шанс! — молил Джо. Ба, да этот парень умеет упрашивать!
— А как быть с физической подготовкой и ростом?
— У меня метр восемьдесят, а Дэнни еще на пару сантиметров выше.
— Сможете работать наравне с остальными? Вон, посмотрите на Уэлша, он все лето тренировался.
Высокий поджарый парень бодро подтягивался на турнике. Похоже, у него батарейка вместо сердца!
— Да вы после первой же недели бросите! Зачем тратить свое и чужое время?
— Мы ведь только просим дать нам шанс!
Тренер Хейз равнодушно пожал плечами:
— Шанс, говоришь? Хорошо, но лишь один, как и остальным. Покажите, как умеете работать, причем и на поле, и в классе. Буду лично следить за вашей успеваемостью.
— Спасибо вам, сэр! Именно этого мы и хотели!
— От своих игроков я требую стопроцентной отдачи! Слышали, не девяносто и не девяносто пять процентов, а сто! Если хоть раз замечу, что халтурите, клянусь, пожалеете, что сегодня ко мне пришли!
— Сто процентов, сэр!
— А ты, Дэнни, никак, язык проглотил?
Я покачал головой, сожалея, что позволил
— Нет, сэр! Буду работать на все сто, сэр!
Это были не сто, а двести процентов страшных мучений. По сравнению с тренировками наши упражнения с гантелями — детский лепет, иначе и не скажешь! Даже те, кто летом побывал в спортивном лагере, справлялись с огромным трудом. Судите сами: два забега на две мили, после которого меня вырвало, затем растяжка и упражнения на гибкость и выносливость.
В воскресенье утром я не смог встать с кровати.
— Нет сил, — позвонив Джо, прохрипел я. — Этот Хейз из меня все дерьмо вышиб!
— Дэнни, что за разговоры такие?! — закричала с кухни мама.
— Думаешь, мне легче? Всю ночь приседания снились, а по животу будто стадо слонов бегало.
— Давай не пойдем!
— Ну уж нет! Я слово дал!
— Объясни мне, зачем! Да все прелести Ребекки Хендерсон не стоят таких мучений.
— При чем тут Ребекка Хендерсон? — удивился Джо. — Главное — в команду попасть...
— Но ты говорил...
— Только чтобы тебя заинтересовать! Слушай, Дэнни, это ведь действительно шанс! Возможность выделиться, показать себя, чего-то добиться. Лично мне надоело, что все меня каким-то недоделанным ублюдком считают! А тебе?
— У меня ноги не ходят... — заканючил я.
— Слушай, мы ведь не первый год дружим, правда?
— Ну!
— Мы и читать, и плавать вместе учились, ходили в кино и на хоккей...
— Понял, к чему ты ведешь, только вот...
— Дэнни, пожалуйста, не могу представить, как буду тренироваться один! Не хочу терять твою дружбу! Пойдем вместе, прошу тебя!
Глаза защипало. Так ведут себя девчонки, но кого стесняться? Дэнни мне ближе и дороже брата.
— Хорошо, — проговорил я, — раз это так много для тебя значит...
— Для меня это вопрос жизни и смерти.
— Вот так чудеса! — покачал головой тренер Хейз, увидев нас в зале.
— Мы ведь сказали, что настроены серьезно.
— Руки-ноги небось болят?
— Не то слово...
— Мышцы словно ватные?
— По мне будто паровой каток проехал...
— Ну, по крайней мере, не выпендриваетесь! — криво ухмыльнулся Хейз. — Тяжело бывает всем: и новичкам, и профессионалам. Главное, как бы ни было больно, продолжать работать над собой.
— Мы не подведем вас, сэр!
— Посмотрим... Дэнни, что-то ты опять молчишь! Ладно, всем приготовиться! Двадцать кругов по залу, начинай! А потом вас ждет парочка новых упражнений.
Я едва сдержался, чтобы не застонать.
После первых десяти кругов меня снова тошнило.
В понедельник утром я чувствовал себя ужасно: казалось, болит каждая клеточка тела. Во вторник стало еще хуже, а среду даже вспоминать не хочется. В довершение всего мы перестали сидеть в «Куриных мозгах» и не запирались в моей студии, чтобы послушать новые диски. Времени не оставалось, а сил хватало только на то, чтобы доползти до дома и включить телевизор.