Черный волк
Шрифт:
Я не верил в его кончину, даже несмотря на письмо. До конца не верил. Я прекрасно понимал, что все это, увы, не кино, а жизнь, что не всегда в истории получается желаемый счастливый конец, но хотел в это верить. Так же как кто-то хочет верить в божественное провидение, кому-то нужно верить в существование высшего разума или жизнь в других галактиках. Каждому нужно во что-то верить! Я хотел верить в то, что мой друг жив. И я его искал.
Не могу утверждать с полной уверенностью, но после выхода материалов TrickOrTreat за мной следили. Примерно спустя неделю я стал замечать, что под моими окнами стоит какой-то черный тонированный автомобиль.
Это произошло примерно через две недели. Я шел с работы. На улице было еще светло. Вдруг вижу – вдоль дороги опять стоит эта машина. Я сделал вид, что абсолютно ничего не заметил, и пошел дальше своей дорогой. Через квартал я ненароком обернулся и увидел, что позади меня шагах в пятидесяти спокойной походкой идет тот самый мужчина в черной кожаной куртке. Я шел домой, но с каждым шагом мне становилось хуже. Я как будто каждой клеткой тела ощущал свою несвободу. Меня тяготил этот человек, его присутствие досаждало и раздражало. Он продолжал идти сзади и даже не особо скрывался. Шел самоуверенно и нагло, походкой хозяина положения, словно это нормально – следить за неизвестным тебе человеком, словно это обыденность.
Тогда-то меня и накрыло. Я не выдержал, развернулся и пошел в его сторону. Он замешкался и не сразу понял, что нужно делать. Затем тоже развернулся и пошел, но я нагнал его, схватил за руку и закричал, еле сдерживая эмоции: «Прекратите следить за мной! Миронов умер! Вы добились того, чего хотели! Прекратите отравлять мою жизнь!» После этого я впал в ступор, меня затрясло, и из глаз потекли слезы. Я просто не мог контролировать свое тело, оно отказывалось меня слушать. Руки и ноги дрожали, так что я упал на колени и просто тихо плакал, уставившись в одну точку. Дыхание тоже не подчинялось, оно стало отрывистым и беспорядочным, давление повысилось. Я чувствовал, как вены на голове и шее надулись, было ощущение, что по ним течет не кровь, а расплавленный свинец.
Мужчина немного напрягся, но ничем помогать мне не стал. Просто сказал: «Не понимаю, о чем вы…» – и пошел прочь. А я так и остался стоять коленями на сырой земле.
Потом панические атаки повторялись. Но редко. Примерно раз в полгода, когда эмоций накапливалось слишком много и они переливались через край.
Я решил приостановить свои поиски Виктора Демьяновича. Это было опасно для меня и моих близких. Хотя на подобный риск я готов был пойти, но помимо прочего продолжение поисков было опасно для самого Миронова, если он, конечно, еще жив и прячется где-то в городе.
Среди неопознанных мужских тел за последний месяц не было ни одного похожего на МВД. Я продолжал проверять все тела еще месяцев пять, но так ничего и не обнаружил.
Думаю, они просто его уничтожили, чтобы замести следы. Просто стерли Виктора Демьяновича из этой жизни, не оставив ни единого шанса близким и родственникам похоронить память о нем по-человечески.
После того случая с истерикой за мной перестали следить или просто делали это деликатно. Во всяком случае, я никого не замечал, и черный автомобиль больше не появлялся ни возле моего дома, ни возле места работы. Тогда я снова начал потихоньку
Мы с ней практически не были знакомы. Я как-то раз или два встречал их с Мироновым на улице, примерно знал район, где они живут. Виктор Демьянович оберегал свою личную жизнь, и мало кто знал, где и с кем он проводит вечера. Для него это было важно, но я помнил, что сын Светы проходил по делу того маньяка в маске, и в материалах дела был его адрес. Оттуда я и выяснил, где искать последнюю квартиру Миронова в этом городе. Но она была уже продана. В агентстве недвижимости отказались давать координаты продавца. Да и вряд ли бы это что-то дало. Света продала квартиру дистанционно, и, по словам агента, он даже ни разу ее не видел.
Оставалась последняя зацепка – номер телефона, который значился в деле.
Я попросил оперативника Александра помочь мне. Мы с ним поговорили о Миронове. Я сказал, что не уверен в его гибели и хочу разыскать, что, возможно, он попал в беду и ему нужна наша помощь. Саша охотно помог мне. Миронов был его начальником долгое время, коллегой. Они не дружили, но очень хорошо общались. И хоть Александр не был в восторге от моих поисков, он все же согласился. Помочь мне означало помочь и Миронову. Оперативник выяснил, что телефон этот больше недействителен, но последний раз он выходил на связь из Севастополя.
В свой ближайший отпуск я поехал на юг. Севастополь – очень удачное место. Здесь можно было совместить и отдых, и поиски. Даже не знаю, можно ли было назвать эти жалкие попытки поисками. Севастополь – большой город. Первые дни я просто осваивался, загорал и купался, обдумывая возможный план действий. Но на ум ничего не приходило. Как искать? Где искать? Куда можно обратиться? Спустя три дня мне надоело валяться на песке в компании своих деструктивных мыслей, и я решил сделать хоть что-нибудь.
Я подумал, что Света вряд ли меняла имя. В конце концов, она не до конца понимала серьезность ситуации и надеялась, что в скором времени Виктор Демьянович ее как-нибудь разыщет. Я прошерстил социальные сети, но результат был нулевой. И даже если бы я ее нашел в Интернете, то не стал бы писать. Мне не хотелось лишний раз ее пугать. Наверное, если бы я нашел Светлану, а рядом с ней увидел бы МВД, то вряд ли стал бы мешать их новой жизни. Просто на моей душе стало бы чуточку спокойнее.
Я слонялся по городу, выглядывая во встречных людях Свету, но итог был нулевой. Так безрезультатно прошла большая часть моего отпуска. За два дня до отъезда я решил купить немного сувениров и забрел на Центральный рынок, который располагается в самом центре города, на улице Щербака. Оказалось, это место притяжения всех жителей города, многие частенько ходят сюда за продовольствием, особенно летом. Свежие овощи, фрукты, домашнее вино, настойки, травы – чего только тут не было… Я как будто оказался на восточном базаре. Тут были даже лотки с огромными бадьями специй.
Я ходил между рядами там, где торговали овощами и фруктами, когда вдруг заметил одного мальчика, вернее, парня лет тринадцати – четырнадцати. Он что-то крикнул маме, и мне его голос показался знакомым. «Возможно, просто встретил где-то еще на рынке», – подумал я.
Но парнишка развернулся, и я его узнал. С трудом, но все же узнал. Это был… Степа, кажется. Тот самый парень, которого мы поймали, когда он положил послание убийцы в маске под дворник служебной машины, тот, который разносил послания от убийцы, по глупости и доверчивости, конечно. Я не сразу это понял. Вначале возникло что-то вроде ощущения дежавю. Мысль о том, что я уже где-то его видел, меня не отпускала.