Черный ворон

Вересов Дмитрий

Он рассказал ей о Варе все и умолчал лишь, щадя Танино самолюбие, об интимной стороне своих с Варей отношений.

Таня слушала его спокойно, внимательно, не перебивая.

– Вот так, – вздохнув, сказал он. – Прости, если можешь. Теперь ты вправе ненавидеть меня, презирать...

Он остановился в полнейшем изумлении – Таня смеялась, и в смехе ее не было ни обиды, ни озлобленности.

– Ты... ты что? – почти на вдохе спросил он.

– Господи, – отдышавшись, сказала Таня. – Мне-то всегда казалось, что ты взрослее меня и умнее. А ты совсем мальчишка, дурачок.

– Почему?

– А потому, что ты вбил себе в голову,

будто в чем-то передо мной виноват, обманул меня, обидел. Разве ты клялся мне в вечной любви, и разве я приняла твои клятвы? Неужели ты ожидал, что я, узнав про твою Варю – кстати, что-то в таком роде я поняла по первым же твоим словам, – кинусь царапать тебе лицо или побегу сочинять телегу в твой партком о недостойном поведении коммуниста Чернова, который нижеподписавшуюся комсомолку Захаржевскую поматросил да и бросил? Оставим эти развлечения быдлу. Мы же с тобой современные, неглупые люди. Ты мне очень симпатичен и дорог, брат моей подруги, пусть и не самой близкой, друг моего брата и мой, надеюсь, тоже. И ты считаешь, что нам нужно стать врагами или чужими друг другу только потому, что один из нас встретил любимого человека?

Таня достала из сумочки сигарету, подошла к раскрытому окну и закурила, выпуская дым в форточку.

– Извини, мне казалось, что нас связывали совсем другие чувства... – сказал Павел ей в спину облегченно и чуть грустно.

Она стремительно развернулась. Щеки ее разрумянились, в волнении она была особенно хороша.

– Наши чувства – это наше личное дело, пока мы не выплескиваем их друг на друга, – отчеканила она. – А я слишком уважаю тебя, чтобы полоскать тебя в моих комплексах, обидах, смутных переживаниях, тайных мечтах и прочем мусоре. И с твоей стороны хотелось бы рассчитывать на взаимность. Вообще я считаю, что эта самая русская душевность, которой мы так кичимся перед всем миром – это просто душевная распущенность и эгоизм. Сладострастно исповедуемся, топим друг друга в соплях, и тут же вцепляемся в глотку, особенно если другой оказался счастливее, умнее, талантливей... Впрочем, я отвлеклась. Короче, ты согласен, что у нас нет серьезных оснований терять друг друга?

– А? Да... – Павел смутился. Он поймал себя на том, что любуется ею и так этим поглощен, что не вслушивается в ее слова.

– Прекрасно. Значит, мир? – Она подошла к кровати и протянула Павлу руку. Он крепко пожал ее, потом не удержался и приложился к ней губами.

Несколько секунд она смотрела на него сверху вниз с легкой улыбкой, потом отвела руку от лица Павла.

– У тебя теперь есть Варя, – полушутливо сказала она. – А у меня есть просьба.

– Какая?

– Ты познакомь меня с Варей, ладно? Я хочу посмотреть на нее и поболтать с ней. Во-первых, просто любопытно понять твой вкус. И еще, есть некоторые вещи, в которых я разбираюсь намного лучше тебя... Доверяешь? Но предупреждаю, что с тобой я своими наблюдениями поделюсь только в самом крайнем случае.

– Хорошо, – сказал Павел. – Она придет к ужину или чуть позже. У нее сегодня ночное дежурство. Это так называется – дежурство, она просто будет ночевать в кабинете. Здесь настоящих больных – только я один, и то уже поправился. Несколько человек восстанавливаются после болезни, а большинство отдыхают.

– Это я заметила, – с .усмешкой сказала Таня.

– Я вас познакомлю, потом можем вместе посмотреть телевизор...

– Знаешь, чтобы не ставить ее

в неловкое положение, ты скажи ей, что я – твоя родственница. Двоюродная сестра.

– Да? Я и не подумал...

– Ничего, зато я подумала. Две головы, если не совсем тупые... Ужин в полвосьмого?

– Да.

– Тогда до встречи.

– Погоди, – вырвалось у Павла. – Побудь еще немного.

Таня вздохнула и нахмурилась, явно в шутку.

– Ты, конечно, будешь смеяться, – сказала она, – но я тоже устала. Я ведь к тебе прямо с самолета, только вещички в номер забросила.

– Ой. Прости. Я не подумал.

– Прощаю.

И Таня вышла из комнаты, а Павел смотрел ей вслед.

Дверь закрылась.

«Господи, – подумал он. – Какое счастье, что она у меня такая!»

Никто за Павлом не зашел, и в столовую он отправился самостоятельно. В ординаторской, куда он заглянул по дороге, было пусто. Еще не пройдя сквозь стеклянные двери столовой, он заметил Таню. Она сидела за его столиком и что-то оживленно рассказывала его соседям – пожилой и явно сановной узбекской паре.

– Вот и Павлик! – радостно сообщила она, когда он подошел и, опираясь на здоровую ногу, несколько боком сел на стул. – А мы тут как раз про тебя говорили.

– Йигыт, йигыт.. молодец прямо! – льстиво улыбаясь, сказал узбек.

Павлу стало неловко и немного противно.

– Что сегодня по телевизору? – спросил он.

– Говорят, «Начало», – тут же ответила Таня. – Хороший фильм, только надоел.

– Начало-мочало! – фыркнул узбек. – Ску-учно. Вчера «Зита и Гита» была. Вот это кино! А «Начала» нам не надо... Вечерний рацион – и спать, да?

– Что-что? – переспросил Павел.

– Рацион, – с явным удовольствием повторил узбек умное слово. – Гулять немножко будем, атмосферу дышать.

– Может, и мы не пойдем? – предложила Таня. – Посидим в холле, кофе попьем или в парке подышим атмосферу.

Павел, натужившись, чтобы не рассмеяться, смог лишь кивнуть головой.

Они сидели на скамеечке неподалеку от входа в стационар, курили Танины «Мальборо», разговаривали и поджидали запаздывающую Варю. Таня рассказывала Павлу о европейском турне, которое она совершила вместе с камерным оркестром областной филармониио о городах, нравах и магазинах, о разных смешных и досадных накладках и оплошностях, характерных для советских людей, вырвавшихся за рубеж. Павел заговорил об экспедиции, при всей трагичности более чем удачной с точки зрения науки, понемногу увлекся, начал размахивать руками, строить планы... После долгого перерыва мысли охотно встраивались в прежнюю, добольничную систему координат: наука-работа-институт-город. Родители. Сестра. Привычный круг привычных лиц, забот и надежд... Таня легонько толкнула его локтем в бок. Он поднял голову. Перед ними стояла Варя в мешковатом сером жакете и как-то странно смотрела на него.

– Опоздала, – чужим голосом сказала она. – Владька заболел. Перекупался и заработал ангину.

– Варя, – сказал Павел. – А ко мне сестра приехала. Только не Елка, а другая, двоюродная. Таня.

Варя затравленно посмотрела на Таню. Таня поднялась.

– Варечка, – прочувствованно сказала она и протянула руку. Варя нерешительно взялась за Танину руку. – Мне Павел столько о вас рассказывал. Вы наша спасительница. Если бы не вы...

– Что вы... – смущенно пробормотала Варя. – У меня работа такая. А вот Павлик... он такой... такой...