Черный всадник
Шрифт:
Этот обратный путь принёс отряду большую добычу: в степных улусах казаки захватили табуны коней, отары овец. Запорожцы освободили здесь сотни невольников и невольниц, а в Чатырлыке взяли в плен мурзу Измаила со всей его семьёй.
Однако все это не радовало Арсена и его друзей: в их сердцах погасла последняя надежда, потому что не нашли они тех, кого искали. Никто не знал и не слышал о девушках, значит, терялся единственный след…
Положение становилось сложным. Отрезанный от своих отряд Палия мог стать лёгкой добычей хана. Трудно
— Может, пробиваться через Перекоп? — неуверенно сказал Арсен. — У перекопского бея, думаю, не больше силы, чем у нас… И если мы ударим внезапно…
— Нет, нет, — решительно возразил Палий, — через Перекоп мы не пробьёмся! А если и пробьёмся, то погубим половину людей… Кроме того, не забывайте, что кошевой ждёт нас, ждёт на подмогу. Он вынужден либо принять навязанный ханом бой здесь, в своём лагере, либо отступить за Сиваш. Но и тогда Мюрад-Гирей не отстанет от них, будет преследовать в ногайских степях. Чтобы спасти своё войско, кошевой должен будет бросить добычу, пленных, освобождённых невольников и стремительно бежать… Может случиться и худшее: наши не успеют перейти Сиваш, и хан принудит их начать бой… Если у хана даже не сорок, а тридцать тысяч воинов, то и это — большое преимущество над запорожцами… Мы обязаны помочь своим!..
— Тогда нужно придумать что-то такое, — покрутил растопыренной пятернёй Спыхальский, — чтобы, прошу панство, оставить хана в дурнях!
— Правильно, пан Мартын, — живо откликнулся Семён Палий. — И кажется, я придумал, как это сделать!
— Как?! — в один голос воскликнули друзья.
— Мы обманем хана. У нас много татарской одежды, знамён и бунчуков…
— Значит, мы переоденем весь отряд? Теперь я понимаю! — обрадовался Роман.
— В этом нет нужды. Достаточно переодеть три-четыре сотни и поставить их под ордынскими знамёнами в голове отряда…
— А если хан не поверит и пришлёт своих гонцов? — спросил Арсен.
Ясными серыми глазами Палий внимательно смотрел на товарищей, что-то соображая про себя.
— Нам нужно опередить хана и убедить его, что идёт к нему на помощь перекопский бей.
— Тогда мне придётся ехать к хану гонцом, — спокойно предложил Арсен.
— Что ты, брат! — возразил Роман. — Тебя сразу же схватят. Погибнешь напрасно!
— Да, одному ехать не годится, — поддержал Романа Палий. — Как бы Арсен ни переодевался, крымчака из него не выйдет… Но если он поедет с мурзой Измаилом…
— С мурзой Измаилом? — Друзья не поняли Палия. — Да разве он согласится?.. А если и согласится, то лишь для того, чтобы все рассказать хану.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Палий и приказал трём сотням казаков переодеться в татарскую одежду.
Переодевание не заняло много времени, и вскоре все тронулись в путь. Впереди развевались татарские знамёна и бунчуки. За спинами казаков, выдававших себя за крымчаков, торчали луки,
Военную добычу, пленных и освобождённый ясырь оставили под охраной в неглубоком овраге.
Когда на горизонте завиднелись неясные очертания орды, Палий приказал остановиться. К нему подвели мурзу Измаила.
— Мурза, я вручаю сейчас тебе жизнь и смерть всех твоих родных и близких.
Пожилой, кривоногий, но ещё крепкий мурза, по-видимому, не совсем уразумел, чего от него хочет урусский атаман. Он часто-часто заморгал, потом поклонился низко:
— Я слушаю тебя, ага.
— Твоя судьба тоже зависит от тебя.
— Как мне понимать это, высокочтимый ага?
— Перед нами стоит с войском хан Мюрад-Гирей. Видишь?
— Вижу. Пусть бережёт его аллах!
— Ты поедешь к нему.
— Я? — У мурзы забегали глаза. — Что я там должен делать?
— Ты должен будешь сказать хану, что тебя прислал перекопский бей, который идёт ему на помощь. Спросишь, куда ему становиться с войском, и немедленно возвратишься назад.
— О!
— С тобою поедет турецкий чорбаджия Баяр. — Палий кивнул в сторону Звенигоры, который вырядился янычаром и накручивал уже на голову чалму.
— Вай-вай-вай! — запричитал мурза Измаил.
— Я понимаю, мурза, у тебя велик соблазн — остаться у хана. Но весь твой род в наших руках… жены, дети, старые родители. Если с головы чорбаджии Баяра упадёт хоть волосок…
— О аллах! — Мурза позеленел, вяло улыбнулся. — А если я откажусь поехать к хану?
— Тогда мы тут же срубим тебе башку! Но семью это тоже не спасёт.
— О я несчастный!
— Так ты поедешь, мурза?
— Как я могу отказаться?
— Вот и хорошо. Если все обойдётся счастливо для нас, ты будешь свободен.
— А семья?
— Семья тоже. Обещаю тебе.
— Вай-вай, о великий аллах! О несчастный я! — раскачивался из стороны в сторону мурза.
На него никто уже не обращал внимания. Палий обнял Звенигору, поцеловал.
— Трогай, Арсен!.. Прости, что посылаю тебя к черту в пекло, но сам видишь, иного выхода у нас нет!
6
Орда ждала приказа наступать. Мюрад-Гирей все ещё колебался. В нем боролись два чувства: желание отомстить и страх. Жажда мести за разорённые улусы, за тысячи пленных, за позор, который он пережил во время бегства из Бахчисарая. Это чувство было в нем настолько сильно, что хан готов был немедленно бросить свои чамбулы на проклятого Урус-Шайтана, чтобы разбить его наголову. При этом он не думал, что Серко и его воины, как и весь народ урусов, имеют гораздо больше оснований ненавидеть крымчаков и мстить им не за один, а за сотни кровавых набегов на Украину, вытоптанную ордынскими конями. Сам хищник, он руководствовался законом хищников — нападать на слабого и убегать от более сильного.