Черный ярл.Трилогия
Шрифт:
– Вы меня поняли, барон, – печально кивнул и'Вальдес, склонив седеющую голову.
Неслышно встав, баронесса Эстефания подошла к супругу. Пошарила безумным от боли взглядом по сторонам, зацепилась за ярко блистающую корону. С неженской силой, которую трудно было ожидать в этой худощавой женщине, она распрямила смятый золотой обруч. Привстав на цыпочки, она наклонила к себе голову горестного барона. И, поцеловав легонько в лоб, надела столь тяжёлый нынче знак власти на законное место.
– В соседней комнате дежурит магик с хрустальным
Сказано было ясно и недвусмысленно. Решать надо прямо сейчас и здесь…
Но баронесса в это время выудила из складок пошитого не по столичной, а по здешней моде платья отнюдь не игрушечный стилет – а уж в роду Кейросов владение оружием почиталось непременным – и в задумчивости легонько царапнула себя по руке. Некоторое время рассматривала набухающие алые бусинки, постепенно собирающиеся в полоску. Поиграла стилетом в своей кисти, позволяя ему порхать меж пальцев куда более ловко, чем мы орудуем ложкой.
– Супруг мой, я поддержу твоё решение, каким бы оно ни было. Видят боги, я и мой род Бласко всё отдавал за возможность создать наше – наше государство. Но продать жизни дочери и внучек? Решай сам, Кейрос. Только – если ты решишь неправильно… придётся тебе, мой дон, искать себе новую супругу.
«Да уж – донья Эсти клинком по своему сердцу не промахнётся» – от осознания этой горькой истины, вещаемой устами стройной, немолодой уже женщины, у графа Вальдеса на висках выступила испарина.
Барон Кейрос понемногу приходил в себя. Но тем не менее расхаживал по зале тудасюда, не будучи в мучительных сомнениях решиться на чтолибо. Пнул сапогом ни в чём не повинное кресло – да так, что подломилась ножка. Мигдругой безумным от ярости и горя взором он буравил нелепо перекособочившийся предмет мебели – а затем выхватил неизменно обретающуюся при нём шпагу. И не успокоился до тех пор, пока не изрубил изделие в груду золочёных деревянных щепок и лоскуты бархата да набивки.
Граф и ухом не повёл – сам пару раз в ярости давал работу своим поставщикам мебели, бывало… Чуть потерев висок, занывший от со звоном бухающего в голову сердца, он вновь откинулся на спинку.
– Можно, конечно, сделать вид, что нам ничего не известно. И не примкнуть ни к одной стороне. Положиться на провидение – что будет, то будет.
Барон едва не изломал в ярости клинок гномьей выделки шпаги.
– Бросить свою дочь и троих крошек на произвол слепой судьбы? – от голоса его содрогнулись в ужасе безмолвно свисающие свергу стяги и штандарты.
– Не спеши, мой супруг – пусть граф договорит, – рассудительно ответствовала баронесса Эстефания, обняв своего мужа. И тот, сверкнув глазами, замер, выжидательно поглядывая на сидящего в глубине
– Мой внук, ваша дочь, да и зять ваш – они не из тех, кого просто так можно обидеть или перехитрить. Если докажут, что младая поросль чегото стоит… быть посему. Если окажутся слабы – что ж, на всё воля богов.
И это оказалось последнее, что произнесли сухие, упрямо сжавшиеся губы графа и'Вальдеса. Старый вельможа неспешно снял с себя увенчанную зубцами графскую корону, повесил на резной завиток трона – и молча, простоволосый, подошёл к своим замершим в центре залы друзьям.
Глава 34
Конечно, графский маг, старый и собаку на волшбе съевший Редд, верно всё сказал – в замке ле Мер ни обнаружилось ни малейшего следа чужой магии, могущей насторожить ушлого и опытного ветерана. Но вот чудовищная по размерам звезда чернокнижника, изломанными вершинами охватившая древние стены – она находилась как раз снаружи. Да и в действие приведена ещё не была. Хоть и делалась на глазок, а одна из вершин вообще отсутствовала, самым издевательским для магической теории образом утонув в глубинах лесного озера, но всё же, неслышно передвигающегося по лесу Valle и самого иной раз продирал по спине холодок.
Ведь в выкопанные лунки ингредиенты пришлось сыпать не щепотками и даже не пригоршнями – лопатой пришлось помахать гордому отпрыску баронского рода и чернокнижнику. И сила тут должна была вымахнуть нешутейная – пусть только солнце мёртвых взойдёт повыше. В данном варианте даже возможно обойтись без набившего оскомину жертвоприношения – уж такойто выплеск Силы маги заговорщиков непременно обнаружили бы.
Зато вот тихо, исподволь наползающий привет из Стигии вам, голубчики, не по зубам.
Он опустил взгляд на стоящую у ноги самую что ни на есть настоящую ночную вазу, спешно купленную в уже закрывающейся на ночь лавке гончара. Правда, самого важного в этом сосуде оказывалось содержимое – осталось только поджечь. Вообще – смеяться хотелось от одной только мысли о том, с помощью какой именно посудины тайные для прочих тонкости тёмной магии стигийских жрецов вышибут дух из гордых и кичливых представителей древних родов. И их невовремя подвернувшихся слуг.
Из ночного леса неслышно выскользнула тень.
– Принца перехватили. Увозят, – еле слышно выдохнула она.
– Отлично, – кивнул сосредоточенный барон. – Я считаю до сотни – а вы удирайте подальше и побыстрее.
Чуть поклонившись, тень исчезла меж деревьев – а молодой чернокнижник повёл свой отсчёт. Вообще, больше всего ему хотелось… хмм, а чего именно? Махнуть на всё рукой и завалиться наконец спать – или сначала выкурить трубку?
– Хороший вопрос, – пробормотал он по окончании отсчёта. Поднял лицо, даже сквозь закрытые глаза и сосновые кроны чувствуя изливающийся сверху поток лунного серебра. Что ж, пора?