Черный ярл.Трилогия
Шрифт:
– Успокойтесь, барон, и сядьте, – обратился пожилой дворянин к своему более молодому соседу по землям.
Благо баронесса Эстефания уже сидела в золочёном кресле с бархатными подушками, по праву рода и пола не нуждаясь в приглашениях. Но на худощавом лице её не замечалось ни негодования, ни недоумения по поводу того, что пришлось бросить подготовку к её завтрашнему дню рождения, оставить съезжающихся в замок гостей – и в сопровождении присланного старым графом проводникалеани тащиться по боги знают каким местам в соседнее графство. Да ещё и на ночь глядя. Нет,
Барон, поворчав ещё немного, всё же сел в предложенное кресло. Но старый граф, проводив его благожелательным кивком, не спешил сообщать то, изза чего он выдернул из предпраздничной суматохи своих соседей и единомышленников. Он ещё раз всмотрелся в нечто внутри себя, видимое только ему. Привычно погладил отполированный до блеска подлокотник графского трона, затем откинулся на жёсткую и неудобную, но с годами ставшую привычной высокую спинку – и взгляд его поднялся к целому собранию стягов, свисающих с потолочных балок. Немые свидетели былых побед и поражений, они постоянно напоминали о прошлом. Особенно вот тот, алый с золотым львом, обгоревший скраю – да, славно тогда наподдали Императору…
– Прежде чем начать речи и сообщать известия, равно как и советоваться, я хотел бы взять с вас, блистательная сеньорита и благородный сеньор, слово… никогда и ни при каких обстоятельствах сказанное здесь – равно как и понятое без слов, не должно и не будет вынесено за пределы этой залы.
Слова гулким эхом было пронеслись по большой и приятно затемнённой парадной зале – но тут же увязли в глухой, почти ватной Завесе Тишины, установленной дворцовым магом.
– Это настолько серьёзно? – на ещё красное после недавней вспышки лицо барона постепенно возвращалась обычная для этих краёв смуглость.
– Более чем, – лаконично ответил с высоты трона старый граф.
Кейрос задумчиво погладил свои усыстрелки и пожал плечами. Да в принципе, граф никогда не предложит чегото низкого и противоречащего законам чести…
– Даю слово молчать, – негромко и нарочито бесстрастно уронил он.
Баронесса колебалась чуть дольше – но взглянув в тёмные глаза мужа, тоже дала требуемое слово.
– В Империи существует заговор, и мне стало о том известно, – промолвил граф, упрямо глядя не в глаза собеседников, а в полутёмный угол, где сегодня замершими истуканами не маячили стражники. – И шансы на успех более чем реальны.
Дальше он поведал, что на этот раз господа заговорщики учли горький опыт предшественников, и особое внимание уделили вождению за нос Тайной Палаты. Каждого шпиона и осведомителя как бы облекли незримым коконом из подставных людей, маскируя истинное положение дел и скармливая ложные сведения. Вицеканцлер и ещё несколько высокопоставленных чиновников из имперской канцелярии, да и сам начальник полиции дополнительно подстраховывают, фильтруя поступающие на самый верх сведения. А возглавляет их никто иной, как младший принц Густав.
К
Из дальнейшего рассказа графа выяснилось, что после свержения ныне властвующего Императора в стране воцарится такой бардак, что до надумавших вновь отделиться югозападных провинций никому ещё долго не будет дела.
– Мы уже сейчас сильнее, нежели когда ни было раньше, – чуть суховато сообщил вельможа. – К тому же, недавно один черноплащный внук перевёл на моё имя в местный банк десять миллионов цехинов – золотом.
Сумма сама по себе ошеломляющая, она подавляла ещё и тем фактом, что десять миллионов существовали не на бумаге и не в виде торговых операций или предприятий. Она наличествовала именно монетами, и именно золотыми – на днях привезенными в местный банк на борту вооружённого до зубов фрегата. Как бы ни повернулись перипетии государственных или финансовых дел, а золото оно таковым и остаётся.
– Короче говоря, со смертью нынешнего Императора наша присяга ему теряет свою силу, – негромко говорил старый граф. – И возможность осуществить извечную мечту, за которую сражались и умирали наши предки – становится не просто реальной. Она становится более чем реальной. Осязаемой…
Основать своё собственное государство вместо подчинённых Империи графств и баронств – да, чтобы приблизить такое, предки не жалели ни жизней, ни крови.
– Договаривайте, граф, – баронесса чуть побледнела, но голос её остался всё таким же ровным и вежливым.
– И прежде чем делать что либо, остаётся решить маленький, но принципиальный вопрос, – граф чуть изменил позу, и теперь на резном золочёном троне сидел не просто вельможа, а грустный и озабоченный пожилой человек. – Какова будет в случае подбеды заговорщиков участь моего внука – а также вашей дочери и троих маленьких внучек – напоминать не надо?
Тишина установилась такая, что барон Кейрос явно слышал гулкие и нетерпеливые удары своего сердца. Вот она, победа – только скажи ей «да» и протяни руку – и вековые мечты горячих и мятежных предков будут осуществлены. Свобода, когда править будет не чужеземный Император с равнодушными глазами и рыбьим сердцем, а свой – уж тут лучше графа и'Вальдеса чёрта с два кого найдёшь…
Он вскочил и с такой силой швырнул о мраморные плиты сдёрнутую с головы тонкую баронскую корону, что ни в чём не повинное изделие жалобно звякнуло от удара и улетело в сторону. Безжалостно рванув ворот камзола и раздирая великолепные кружева, Кейрос закрыл глаза, глубоко и часто дыша.
– Будьте вы прокляты, боги… я не готов платить такую цену за победу. Но наступить на горло своей мечте? Да меня предки с того света проклянут… – застонал он, и задумчивый граф увидал, как предательски блеснули глаза старого друга и соратника.