Чёрный замок
Шрифт:
– Коридор - он же Черный Замок. Инвентарный Номер 17. Основная деталь сложного Комплекса: Башня-Стена-Мир. Пространственно-темпоральный деструктор, замыкающий посредством "выверта" в Четвертое Измерение Комплекс: Б-С-М, в виде Бутылки Клейна...
– неслось Васе вслед, но уточнить некоторые ускользающие детали не было никакой возможности...
Фигура вдруг замедлила бег. Дальнейший путь преграждала Стена.
– Ты выиграл, Вася!
Но Вася, влекомый инерцией рыцарских доспехов, пронесся тяжелым танком мимо и врезался в Стену.
– Однако, как все изменчиво в Подлунном Мире!
– спокойно сказала Фигура.
– Лишь Миг назад ты мог отпраздновать Победу, и вот Победу мне отпраздновать Пора.
– Это еще почему?
– Однако, ты отчаянно невежлив!
– Хватит Канцер!
– резко сказал Вася:
– Хватит прикидываться безобидным Плазмодием!
– Ну хорошо, перейдем к Делу. Ты, Вася, привнес неоценимый вклад в Мое, это самое, Дело. Ты довершил то, что мне оказалось не по силам. Пробив Стену, ты, Вася, замкнул Наш и Ваш Миры в единую Однопространственную Систему - Бутылку Клейна. А, замыкая наши Миры, ты, Вася, автоматически распространяешь Законы Нашего Мира на Ваш. Произойдет так давно ожидаемая мною Диффузия Миров. Время остановиться. Концентрация Зла, достигнув Критической Массы, вызовет Нравственный Коллапс, что довершит процесс формирования Единого Мира Бутылки Клейна - Моего Мира! Мира без Фонарей! Мира без Света!
– Тут есть маленькая логическая неувязка, - спокойно возразил Вася. Почему Законы Вашего Мира станут распространяться на Наш, а не наоборот?
– That is the question?
– заорал Эразм из своей ниши так, что и Канцер, и Вася вздрогнули.
– Никакой неувязки нет!
– рявкнул Канцер:
– Во-первых - Зло стабильнее Добра, Ложь распространяется быстрей Истины, Свет распадается на Цвета, Тьма - монолитна. И во-вторых...
Канцер вдруг напрягся и с нелюдской силой отшвырнул Васю в сторону.
– И во-вторых, и самое главное это то - чья рука довершит создание Мира Бутылки Клейна, КТО поставит Последнюю Точку.
Канцер взмахнул черными складками мантии в которую был закутан. Из недр мантии вынырнуло осклизлое пятнистое щупальце и неспешно опустилось на рукоять шпаги, выкованной в городе Толедо.
– Вот и ВСЕ!
– бесцветным голосом прошипел Канцер.
Вася, грудой металлолома возлежавший на полу, понял, что теперь-то уж точно - ВСЕ.
Канцер выдернул шпагу из Стены, глянул через плечо на поверженного Рыцаря Васю, размахнулся и...
Радужная Тень повисла в воздухе между Канцером и Стеной.
– А!
– взревел Канцер.
– Я сколько раз говорил: не путайся у меня под ногами?!
Шпага рассекла Радужную Тень пополам и Тень померкла. Но мгновение задержки дало Васе возможность сориентироваться.
Фонарь! Последний Философский Фонарь!
Каким-то сверхчеловеческим усилием Вася разорвал паутину Здешнего Времени, выпав в Свое -
Клякса дернулась и опала, растеклась, испарилась...
И вот уже на полу лежит только шпага, выкованная в городе (кто его знает где он находится и чем знаменит этот город) Толедо.
Со звоном лопнули стекла ниш.
В коридор высыпали: философы и атланты, коты и собаки...
– Finis coronat opus!
– вопил где-то рядом кот Эразм.
Вася как сомнамбула шагнул вперед, поднял шпагу и наотмашь рубанул по Стене...
Увлекаемый инерцией Рыцарь Вася стал заваливаться в Пролом...
– Холодно!
26. СОБСТВЕННО НЕ ГЛАВА, А ЭПИЛОГ
"Холодно" - подумал Вася.
Была зима. Шел снег. Город дремал, съежившись от холода. В равнодушном свете редких уличных фонарей, совершенно озябших и бестолковых, снежинки устраивали неспешный хоровод, приглушая и без того тусклый и печальный отсвет ирреальной неоновой жизни.
Мальчик Вася стоял посреди занесенного снегом перекрестка и по-видимому давно стоял так, как вокруг на снежной целине не было видно ни единого следа.
А может... Впрочем...
Вася постоял мгновение, раздумывая в какую сторону сделать первый шаг (благо выбор был богатый и с виду вполне равноценный) и решительно шагнул вперед.
– Post tenebras spero lucem, - сказал мальчик Вася и пошел Вперед Не Оглядываясь.
Где-то далеко, по главной улице города, с грохотом проносились яркоосвещенные трамваи, раскрашенные - как индейцы, вышедшие на боевую тропу. Натужно сопели толстые, распухшие от пассажиров автобусы. Спешили озабоченные, усталые и простуженные люди. А здесь, в затерявшемся в городском лабиринте переулке, было тихо - тихо.
Мальчик шел по снежному, совершенно нетронутому ковру, и следы от его ног ложились незамысловатым узором, нарушая белое однообразие. Стремясь выправить причиненный ущерб, снежинки, шурша и негодуя, усердно засыпали ямки. Но мальчик шел дальше и, как верная собачонка, за ним бежала цепочка его следов.
И уже нельзя было Васе разглядеть, что возле первой-начальной пары его следов, в снегу, холодным голубым пламенем поблескивает узкий луч клинка шпаги, выкованной возможно в самом знаменитом городе Толедо.
Все это мог видеть лишь одинокий, бродячий пес, лениво трусивший параллельным курсом по своим обыденным собачьим делам. Зная, что все необычное обычно приносит одни неприятности, пес горестно взвыл и шарахнулся в ближайшую подворотню.
А снег шел и шел. И вскоре исчезли: и мальчик, и пес, и следы самого мальчика. Лишь город все так же возлежал на том самом месте, где обычно, и дремал невозмутимо, будто ничего не случилось.