Черный завет
Шрифт:
– Отпусти ее, – тихо сказала она. – Видишь, она тебя не хочет.
– А кого она хочет? – огрызнулся парень. – Тебя что ли, сопляк? Вали отсюда, дойдет и до тебя очередь.
– В каком смысле? – оторопела Доната. Кто их поймет, этих мужчин? – Ты на что намекаешь, говнюк?
По всей видимости, озабоченная желанием подражать мужской манере в разговоре, она переборщила. Но слово, как известно, что птица – в руке не удержишь.
Парень отшвырнул в сторону пискнувшую девицу. В отличие от Вавилы, он не мог похвастаться развитой мускулатурой – это Доната отметила с удовольствием. Темноволосый не стал долго раздумывать. Воспользовавшись
Доната цепко схватила его за щиколотку, как хваталась за ускользавшие из рук ветви деревьев. И резко крутанула, заставив перевернуться. Чтобы не ткнуться лицом в пол, он упал на руки. И надо было сдержаться, просто толкнуть его посильнее, чтобы влетел в распахнутую в комнату дверь. Но увидела в последний момент, как в углу сидит девица, размазывая по пухлым щекам кровь и слезы. Не сдержалась – как подтолкнуло что. Правой ногой крепко ударила темноволосого в беззащитное лицо. И оттолкнула подальше от греха – не убить бы.
Что было у парня на уме, то ясно отразилось на лице, когда он поднялся с пола, вытирая кровавый рот руками и выплевывая зуб – нечем кусаться будет. Имел бы возможность – убил бы. Он и оглядывался вокруг, в поисках чего потяжелее.
Но уже тонко визжала очнувшаяся девица, и в открытую дверь входил Ладимир.
– Сочтемся, – на прощанье парень улыбнулся Донате разбитыми губами.
А Ладимир, переводя недоуменный взгляд с враз успокоившейся девицы на Донату, не удержался.
– На девочек уже потянуло, Дон? – и добавил, чтобы фраза не прозвучала двусмысленно: – Нога зажила, стало быть?
Это было вчера. А сегодня:
– В оружейную, Дон? Помочь?
А вот и второй плод. Рядом с дверью в оружейную, картинно облокотившись на косяк, стоял темноволосый парень. Как выяснилось, звали его Сазон. Стоял, и улыбался щербатым ртом. Вот этот зуб она вчера и выбила. Доната хмуро глянула на него и смело вошла в оружейную.
– Сам справлюсь. Помощников мне не надо, – буркнула она, смерив его дотошным взглядом с ног до головы. Точно змей лесной. Напасть сразу не решился, остыл. Теперь будет искать больное место, подкараулит и укусит. Мало не покажется. Если выжить доведется.
– А я все-таки помогу. Добрый я. За свою доброту и страдаю, – и ненавистью так и ожог. Эх, сушняка бы ему – как бы полыхнуло!
Но Доната не успела ответить.
– Дон! Где ты ходишь? – из глубины оружейной раздался знакомый голос. – Один я тут за тебя отдуваться буду? Шевелись, давай!
– А, Влад, – Сазон столкнулся в дверях с Ладимиром. – Ладно, тогда. И без меня справитесь. Хотел по доброте душевной помочь Дону.
Волчком крутанулся между открытой дверью и Донатой, и был таков.
– А с ним ты что успела не поделить? – простонал Ладимир, как только Сазона и след простыл.
– А то не знаешь? – удивилась Доната. – Девку, конечно.
– Ага, – Ладимир от злости чуть не задохнулся. – Нам затаиться надо и о побеге думать, а она все шутит! Вавила уже на тебя зуб имеет, очень ты ему не нравишься, а теперь еще и Сазон! Гнилой парень… И Исидор к тебе по-дружески относится – тоже отнеси к неприятностям!
– Почему это еще?
– Да потому! Не всем нравится, что пока мы там по доскам стреляем,
– Нет, парень, так мы с тобой ни о чем не договоримся, – голос Исидора стал вкрадчивым, и подслушивающей у двери Донате стало не по себе. – Этак ко мне завтра все придут и скажут: прости, десятник, у меня Истина, не могу я здесь оставаться, мне отец запретил.
– Господин десятник, я не обманываю вас, – Доната расслышала в его словах сдерживаемую злость и мысленно пожалела – сорвется парень, а Исидор шутить не любит, наказания тогда не миновать.
– Да и не сможешь, даже не пытайся, – довольно усмехнулся Исидор. – Что такое Истина, без тебя знаю. Вот и посмотрим, как подыхать начнешь… Так и все равно, парень, от войны не уйдешь. Скоро мы все с места тронемся, вот тебе и дорога – вперед, за родину!
– Но у меня уже сейчас…
– Без разницы мне, что там у тебя сейчас. Когда это «сейчас» начнется, я увижу. А сейчас бери пример хоть с Дона. У парня только нога зажила, а он в строю со всеми. Боец!
Доната поспешила убраться подальше от двери. К Исидору она заглянет позже, а сталкиваться лицом к лицу с разъяренным Ладимиром не хотелось.
Несмотря на похвалы Исидора, последняя неделя далась Донате потом и кровью. Исидор перевел ее на общий режим и поблажек не делал. Но Донате сдавалось, что оказалась она в общем строю с подсказки злых языков, что постоянно твердили десятнику о любимчиках. Упражняясь на мечах, бросая на бегу нож по мишени, проводя в седле весь день в полном снаряжении: кирасе и шлеме, она то и дело ловила на себе заинтересованные взгляды Исидора.
Кстати, о мечах. Часто, наблюдая со стороны за поединком, Исидор срывался с места и становился в пару с Донатой.
– Дон, – с досадой поучал он. – Куда ты все время отступаешь? Ты же заранее неудачу себе приписал! Чего бояться? Да, с приемами у тебя не очень, и видно, что дело для тебя незнакомое, но руки цепкие. Попробуй у такого меч из рук выбить! А удержал – давай бей смелее! Верткий ты, такие и нужны в боевом деле, сила решает, когда у тебя ни оружия, ни умения нет. А ты и без оружия, как я знаю, из себя чего-то представляешь…
И уже не раз, не два, ловила она на себе мечущийся в желании напакостить взгляд Сазона. Но время шло, и если тот что задумал, то взвешивал тщательно и к вопросу мести подходил дотошно. Доната чувствовала, как нечто зреет в гнилом нутре, но идти на обострение не спешила. Что бы ее ни ждало, больше, чем мысли о Сазоне, занимали мысли о возможном побеге.
Частокол, окружающий поселок, был высоким, караульные на вышках не дремали. Кроме того, по ночам вдоль забора вышагивали часовые – не один Ладимир пополнил ряды новобранцев, взятых насильно. Дело осложнялось еще и тем, что до настоящего Леса было далеко, а редколесье – плохой попутчик. Любой беглец, как на ладони. Как быстро ни беги, а на лошадях в два счета догонят, и мало не покажется. У загона для скота, на видном месте, висел истлевший труп – в назидание прытким бегунам.