Черный жемчуг
Шрифт:
– Мадам, только за последнюю неделю от чумы умерло сто двенадцать человек! Этим нельзя пренебрегать, – взволнованно убеждал он. Аннунсиата нахмурилась.
– Должно быть, вы говорили с моей кузиной, милорд? И это она убедила вас, что мне необходимо покинуть Лондон?
– Возможно, вы и правы, – пытаясь улыбнуться, ответил Джордж. – Но опасность слишком велика, уверяю вас. Я знаю, вы считаете, что чума опасна только для бедняков, но это совсем не так. Умерло уже много состоятельных людей. Все дороги запружены экипажами горожан, уезжающих в провинцию.
– Если вам угодно, можете присоединиться к ним, –
– К чему такое упрямство? – рассерженно воскликнул Джордж. Аннунсиата холодно взглянула на мужа.
– Не смейте говорить со мной в таком тоне. Пока не уедет король, я останусь здесь. Вы же можете поступать, как вам будет угодно.
Джордж нахмурился, сдвинув брови.
– Если вы остаетесь, я, конечно, тоже должен быть здесь, – спокойно заключил он и вышел, чтобы приказать окурить все комнаты целебными травами. Аннунсиата ненавидела их запах и все больше времени проводила в саду, однако не жаловалась, дабы сохранить мир в семье. Она не могла уехать, пока не убедится, что принц вне опасности. В конце следующей недели число умерших от чумы горожан превысило семьсот человек. Люси приезжала еще раз, чтобы уговорить Аннунсиату покинуть город, и на этот раз привезла с собой Эдуарда, чтобы подкрепить свои доводы. Люси выглядела усталой и встревоженной.
– Это ужасно! – говорила она. – Я уверена, умерло гораздо больше людей – некоторые семьи бедняков уничтожены полностью, и кто взялся бы их считать? Улица рядом с нашей совершенно опустела – там не осталось ни души, все или умерли, или бежали.
Впервые Аннунсиата почувствовала страх.
– Но вы – вы не в опасности? Разве вы с Ричардом не собираетесь уехать? Или по крайней мере перебирайтесь ко мне – я уверена, здесь вам будет спокойнее.
– Нет, я останусь дома. Бедняки нуждаются в моей помощи, – решительно ответила Люси.
– Но уехать из города совершенно необходимо. Хотя бы ради спасения детей, – настаивал Эдуард.
– И двух моих сыновей, – добавила Люси. – Если бы я смогла отправить их за город!
Однако их уговоры не убедили Аннунсиату.
Девятого июля двор уехал из Уайтхолла в Хэмптон-корт, и король появлялся в Лондоне почти каждый день, путешествуя на барке по реке. Не встречаясь с ним, Аннунсиата могла бы лишиться рассудка: теперь уже каждый день от чумы умирало более тысячи человек! По ночам телеги вывозили трупы из города и сваливали их в открытые могилы; погребальные колокола звонили день и ночь, на некоторых улицах не осталось в живых ни единого человека, и трава там уже начала прорастать между булыжниками. Те, кто мог уехать, спешно укладывались и бежали из города, а оставшиеся вскоре чувствовали недомогание и в большинстве случаев умирали, ибо врачи и аптекари удрали первыми, и больным было неоткуда ждать помощи. Наконец в середине июля в Лондон вернулся принц. Почти сразу же он навестил Аннунсиату, пораженный тем, что она еще в Лондоне.
– Я думал, что вы уже давно в Йоркшире, – сказал он. Аннунсиата нетерпеливо сменила тему, желая знать, как он себя чувствует. Хотя принц старался говорить бодрым голосом, выглядел он плохо. Только его физическая сила и жизненная энергия помогли ему выжить при таком напряжении. Теперь же принц был донельзя утомлен и нуждался в длительном отдыхе.
– Завтра
Аннунсиата печально взглянула на него.
– Слишком поздно. – Я не могу уехать. Мои кузены Ричард и Люси больны, о них некому позаботиться, кроме меня.
– Но ведь они, кажется, живут в самом городе? Вам нельзя появляться там – это самый опасный район.
– Да, там действительно находится их дом, но когда они заболели, я привезла их сюда, – объяснила Аннунсиата. – Они лежат в верхних комнатах, вместе с кузеном Эдуардом. Я не могу бросить их, не могу поехать с вами.
Принц прикусил губу.
– Бог не простит, если я буду убеждать вас отказаться от такого решения, – наконец произнес он. – Я буду молиться о вашем спасении. Вы позволите мне хотя бы забрать с собой детей?
– О, прошу вас, сделайте это! Я буду только рада. И заодно увезите сыновей Ричарда и Люси, помните, они пели в королевской капелле. Вы присмотрите за ними, хорошо?
– Конечно. Тогда мне лучше уйти. Вы пришлете ко мне детей сегодня вечером? Отлично. Я позабочусь о них, пока вы не сможете приехать. Да сохранит вас Господь, мадам.
– Да сохранит Бог вашу милость!
На следующий день двор уехал, и вместе с ним дети Аннунсиаты, но она рассталась с ними без сожаления, а скорее с облегчением. В этот вечер ее муж после ужина почувствовал тошноту, а позднее его вырвало, но он пытался убедить себя, что съел слишком много мяса. На следующее утро его сразила лихорадка. Аннунсиата попыталась уговорить Джорджа остаться в постели, и он с ужасом взглянул на нее.
– Я пришлю к вам камердинера, – спокойно продолжала Аннунсиата. Граф покачал головой.
– Нет, не может быть, не может быть, – шептал Джордж. – Боже, только не это, только бы не чума! – он уставился на собственные руки, ужасаясь тому, что может произойти, а затем внезапно закричал на Аннунсиату. Это был пронзительный отчаянный крик безумного страха. – Это ваша вина! Если бы мы уехали раньше, я бы не заболел! Но вам обязательно надо было остаться... Вы виноваты в этом! Это вы должны были заболеть, а не я...
Аннунсиата отвернулась, с испугом слушая страшные слова. Да, конечно, это ее вина, думала она. Ее упрямство и эгоизм привели к страданиям других людей. Но и ее не минуют муки – ее ошибки всегда были наказуемы. Значит, она умрет – она не слишком заботилась о собственной безопасности.
Аннунсиата спустилась вниз, отправила к мужу его камердинера и вышла в сад подышать воздухом. Даже в саду, под деревьями, было невероятно жарко, трава уже пожелтела, розы поникли и увяли, их мучительно-сладкий запах разносился в воздухе. Стайка воробьев присела на дерево рядом с Аннунсиатой и затеяла яростную ссору: один из воробьев бил крыльями двух других, храбро наскакивая на них. Усталая улыбка тронула губы Аннунсиаты.
– Милые пичуги, – вслух произнесла она. Эти птицы жили и вели непрестанную борьбу за жизнь. Она подумала о матери, об йоркширских родственниках, о детях, принце и короле, о своих знакомых. Ей было за что благодарить судьбу. Аннунсиата выпрямила спину и пошла в дом. Больные нуждались в ее помощи. Она должна бороться за их жизнь, пока у нее хватает сил.