Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой?
Шрифт:
— Не может быть, — выдохнула Юлия Оттовна.
— Слышите? — Кристина подняла руку. — Вы слышите?
Пять кикимор на болоте,
Пять огней, пять карт в колоде,
Пять поганок на пеньке,
Мухоморов пять в теньке.
Чёрт, подмостный, домовой —
Выбирай, кто ты такой!
— Поля, догоняй!
— Так не честно!
— Ха-ха-ха…
— Я первая!
— Нет, я! Ха-ха-ха…
— Гришка, скажи ему!
Детские голоса. Будто колокольчики, они звенели повсюду, одновременно близко и далеко — звали, завораживали,
Им было лет по десять-тринадцать. Они появлялись и исчезали. То призрачно-прозрачные, то совершенно обычные, из плоти и крови. Елизар, Марина, Сергей, Кристина — все они чувствовал связь. Связь рода. Настолько сильную, что хотелось плакать. Дети махали им рукой, в сознании раздавались их звонкие голоса:
— Сюда!
— Сюда!
— Ну же!
— Быстрее!
— Пять кикимор на болоте!
— Мухоморов пять в теньке!
— Ха-ха-ха… Догоняй!
— Галка, стой!
Все бросились на зов, прямо по тлеющим углям дотла сгоревшей избы деда Матвея — туда, где чёрно-синей полосой виднелся лес.
— Призраки, — шептал, задыхаясь, Елизар, едва поспевая за всеми. — Призраки, призраки...
— Идите за нами… мы знаем дорогу…
— Мы покажем! Сюда!
— Скорее… Матвейке нужна помощь!
Все бежали, стараясь успеть за детскими фигурками.
Юлия Оттовна отстала и крикнула:
— Бегите! Бегите, не ждите меня…
Она очень устала. Присела на поваленное дерево. Огляделась. Места показались знакомыми. Голова закружилась, она прикрыла глаза…
…
Лето. Пахнет лесом. Не жаркое солнце осторожно пробивается из-под еловых ветвей. Они шли медленно, держась за руки. Отец улыбается. Они не часто оставались вдвоём, вот как сейчас, но в такие минуты всегда говорили по-немецки, Юля с детства знала два языка.
— Устала, малыш?
— Нет.
— Здесь, на севере, волшебные дубы не растут, — вздохнул папа. — А жаль…
— Волшебные?
— Волшебные.
— Откуда ты знаешь?
— Я был однажды в таком лесу. Там небольшая поляна. И огромный дуб. Старый. С трещиной в стволе.
— Там живёт Баба Яга?
— Баба Яга? Не думаю. Баба Яга она ведь злая? В том лесу живёт кто-то добрый. Добрый, но невидимый.
— То есть ты его не видел?
Юле стало интересно. Папа знал очень много. Но он никогда не говорил про волшебство! Он мог объяснить всё на свете, но до этого момента Юля была уверена, что в сказки папа не верит. И тут вдруг он на полном серьёзе рассказывает о чудесах!
— Нет, Юльхен. Не видел. Но мне кажется, он видел меня.
— Кто «он»?
— Сам не знаю. Волшебник. Добрый волшебник. Однажды он спас детей от смерти, а мне отдал одну… вещь.
Юля остановилась. Поражённая услышанным, девочка смотрела на отца широко открытыми глазами.
— У тебя что, есть волшебная палочка?
— Ха-ха-ха… Знаешь, Юльхен, — отец присел на корточки, поправил упрямый завиток, который вечно выбивался, сколько бы мама ни старалась его усмирить. — Однажды… Не скоро, конечно. Ты будешь уже
— Почему?
— Потому что я уйду.
— Ты бросишь нас с мамой?
— Никогда, — отец нахмурился, стал серьёзным. — Я никогда вас не брошу. Я уйду туда, куда уходят все люди. Сейчас не думай об этом, но придёт время, и ты вспомнишь мои слова. Если я уйду, ты приходи в лес. В этот лес. А когда вернёмся… Знаешь, однажды мы обязательно вернёмся. В Ленинград. Вернёмся и поедем в волшебный лес. Я покажу тебе ту поляну. И дуб. А когда… Когда я уйду, туда, откуда не возвращаются, ты найди его. Найди и приходи. Ко мне. Поговорим.
— Потому что это место волшебное, да?
— Умница…
— Бабушка, ты как? — Дима тронул Юлию Оттовну за плечо. Конечно, никто не пошёл без неё. Разве можно оставить пожилого человека после такого потрясения?..
— Всё в порядке. Идёмте!
Глава 12
Домовому дам конфет,
Хлеб — кикиморе привет,
Чтобы мост пройти нам дружно,
Есть подмостному — ватрушка,
Чёрта встретишь в хлипкой топи —
Дай ему пять капель крови…
Они бежали впереди — босые, счастливые, невесомые… Курносая веснушчатая девчонка, мальчишка с копной соломенных волос и царапиной на носу. Их можно рассмотреть. Услышать. Почувствовать. Каждый из взрослых, послушно идя следом, думал о своих предках. Что, если души детей-призраков так и не нашли покоя? И могут ли они, их потомки, избавившись от «колдовских подарков», сделать так, чтобы их дух уснул, наконец, с миром?
Дети остановились возле моста и стали шептаться. Финский мост. Старый. Прогнивший. Доверия переправа не вызывала. Призрак, конечно, невесом, а вот человек… Больше всех побледнел Елизар, от вида тёмной воды беднягу мутило — слишком свежи были воспоминания.
— Что-то не так, — прошептала Юлия Оттовна.
— Ещё бы, — буркнул Елизар. — Идти опасно. Мост хлипкий, а в воде наверняка полно чертей…
— Дело не в этом, — женщина строго посмотрела на Елизара, поправила очки. — Дети. Их что-то беспокоит.
Призраки встали в круг. Девочка с косичками принялась считать. Звонкий детский голос колоколом бился в сознании каждого:
Домовому дам конфет,
Хлеб — кикиморе привет,
Чтобы мост пройти нам дружно,
Есть подмостному — ватрушка,
Чёрта встретишь в хлипкой топи —
Дай ему пять капель крови…
Закончив, девочка уставилась на взрослых, которые всё это время, едва переводя дух, неслись следом, пытаясь не отстать от призраков.
— Там — черти! В обход идти надо, — заявил Елизар и развернулся.
— Нужна жертва, — Кристина схватила Елизара за рукав и с силой развернула обратно. — Угощение подмостному. Вот только у нас нет ничего…
— Это подойдёт? — Юлия Оттовна извлекла из кармана сложенную салфетку и развернула — там лежал сочник.