Черта
Шрифт:
– … пощады не жди, - игриво прорычал на ухо.
– Не жду…
***
Пьяная, хмельная от удовольствия, едва стою на ногах. Робко притуляюсь спиной к голой, покрытой бездушным, холодным кафелем, стене...
Обнял, обнял за плечи Юрочка и притянул назад к себе.
Короткий поцелуй в шею – и вкрадчиво прошептал:
– Здесь же мужская раздевалка,… где ты умудрилась раздеться? И вещи где твои?
(едва что могу соображать,
и чего он пристал?
мне
а этим приземленным бредом сбивает, отвлекает… от эйфорического послевкусия оргазма…)
– В соседней кабинке…
– Вещи твои?? – взволнованно вскрикнул.
– Раздевалась я.
– А вещи?
– А вещи? Вещи… - язык заплетается, как после хорошей пьянки, - а вещи за дверью, на полу…
(спешно открыл двери…
о! а вот и они, родимые… - скромная «кучка» у входа)
– Ну, и Киряева!
(пристыжено рассмеялась: а что я?)
Сгреб в охапку, и вновь захлопнул за собой дверь.
– На, одевайся, малолетняя разбойница.
– Не-а.
– Как нет? Света!
– Я сейчас еще мыться буду, - торопко откручиваю кран горячей воды сильнее и тычу свою опьяневшую мордочку под дождик.
– Черт! Ты все вещи намочила! – (спешно забросил их на дверцу кабинки)
(рассмеялась)
Резкий разворот (спиной к нему) – и пытаюсь выдавить из себя внятные, целенаправленные попытки намылиться.
Молчит, молчит, лишь пристально наблюдая за мной.
Ну и пусть…
– Я недолго, не злись.
(и вновь молчит)
Резкий разворот – взгляд в глаза.
(что? действительно гневается?)
Но нет, нет,… не гнев в его глазах сейчас горел коварным пламенем.
(замерла, немым вопросом изогнув бровь в нелепый крючок)
– Что-то не так?
(глупо улыбаюсь)
– Не так, - вмиг прильнул, схватил меня, прижал к себе… жаркий поцелуй в губы, и недвузначные ласки рукой по спине, животу,
властно сжал грудь, умышленно пропуская мой сосок между своих пальцев…
– Мы же только закончили? – пытаюсь говорить, а сама,
сама едва уже не стону от дурных, непристойных чувств и желаний…
– А меньше нужно было попой вилять передо мной…
Вскрикнула, вскрикнула от неожиданности, резкого толчка - дерзко притиснул к стене…
– Ты - псих…
– Сама его разбудила во мне. Теперь расплачивайся.
Прилип, прилип жадным поцелуем к губам, а рукой... нежно скользнул от груди… по животу. Нежно обнял за бедро, немного приподнимая его верх.
Ловко подыгрываю – ведусь на движения.
Еще усердие – и ворвался, ворвался в меня,… вновь срывая занавес … безрассудного удовольствия.
***
Едва
пьяная, дурная… на ватных ногах.
В обнимку со своим Филатовым, еле дошагала до казармы.
Спешно снять верхнюю одежду – и плюхнуться в постель.
Лежать, лежать – расслабиться,… а лучше – уснуть!
Обняла, алчно прижалась к Юрочке,
короткий поцелуй в плечо –
… и покорно забылась сном.
Глава Пятьдесят Девятая
***
– Светик, девочка моя… просыпайся…
(ласковый поцелуй в губы)
Юрочка мой…
Ною, ворочаюсь, дую губы…
– Я спааааать хочу…
– Филатова, не чуди. В машине выспишься… - а вот и нелегально вмешавшийся голос Венцова.
– Аааааа…. Побейте его… Он – изверг!
– Ну, же. Радость моя. Давай, вставай…
(обнял, обнял за плечи и насильно оторвал меня от подушки)
– Юра…
– Давай, давай…
вставай….
Быстренько вскочим в машинку – и будешь там дальше спатки.
***
– Ну, что, девчонки. Все готовы?
– Угу…
– Да.
– Еще бы…
– Молодцы. Провиант, палатки и прочий хлам мы уже с Филатовым отперли в авто.
Так что… вроде бы всё.
Кто хочет, может, попрощаться со своими родными койками и комфортом.
А так - по сумке в зубы – и Go.
(Юра спешно схватил свой и мой багаж)
– Давай иди… - мило, ласково улыбнулся и немного кивнул головой в сторону выхода, реагируя на мой возмущенный вид.
– Юр! Я и сама справлюсь. Дай сумку… Что ты на себя все навалил!
– Иди…
– Ну, Юр!
– Мне не тяжело. Иди давай, а то сейчас отшлепаю по попе… за непослушание.
(надулась, надулась –
но ненадолго, счастливая улыбка смела все с моего лица,
не выдержав напора распирающей изнутри меня радости, гордости, счастья – заботливый мой Юрочка, как же я тебя люблю!)
***
– Захар Ефимыч? Не спиться? – спешно подковырнул Венцов.
– Да вот решил, вас провести.
Ничего не забыли?
– Да, вроде, ничего...
– Звонили с Аэродрома. Самолет уже ждет вас.
– Вот и отлично…
(раздраженная долгой прелюдией, едва не схожу с ума, не терпится стоять на одном месте – дергаюсь во все стороны, кручусь-верчусь – быстрее бы уже идти, в машину, СПАТЬ!!!)
Тимур?
В дальнем углу коридора застыл несмело, робко (прячась?), замученный, грустный Тимур…
Боль и отчаяние… болезненными шрамами отпечатались в его глазах…
… жадно, пристально всматривается на свою Юльку. И молчит. МОЛЧИТ!