Чертобой. Свой среди чужих
Шрифт:
— Землю не нужно, а вот руки от оружия держите подальше — пристрелите еще ненароком мою тайну.
Заулыбались довольно. Как же, они взрослые, сильные и опасные. И выжидающе уставились на старшую сестру.
— Не туда смотрите. Васенька, выходи!
Мелькнула во ржи белоснежная шкура. И дружный вздох:
— Ой…
— Ух ты…
— Ни фига себе…
— Лен, а он настоящий, всамделишный?
Зверь растянул пасть в подобии улыбки, не показывая клыков. Интерес. Любопытство. Симпатия.
«Твой прайд, командир? Отряд?»
— Братья.
Санек, как самый старший и смелый, первым вышел вперед и протянул руку:
— Привет. Я — Саня. Александр Николаевич.
Язык прошелся по открытой ладони. Парнишка вздрогнул, но мужественно выдержал процедуру знакомства. Младшие пискнули и последовали его примеру — несолидно таким взрослым парням бояться, когда… когда… а никогда не надо бояться! Особенно сейчас, под прищуренным взглядом старшей сестры, выдавшей и доверившей оружие.
— Лен, а Лен… он оборотнем быть умеет?
— А глаза отводить?
— Это все фигня! — авторитетно заявил третий по возрасту, Серега. — Самое главное, чтобы огнем плеваться умел.
— Да, и летать тоже! — Мишка высказался и чуть отступил назад, поглаживая рукоятки заткнутых за пояс пистолетов. Скорее всего, втайне надеялся, что зверь не выдержит, бросится, а он тут всех защитит и спасет от неминуемой гибели.
— Тихо вы! — Лена остановила расспросы. — Это же не Змей Горыныч, в конце-то концов. Вася, ты их понимаешь?
«Нет. Но они хорошие. Буду защищать. Пойдем?»
— Пошли. Ребята — вперед!
ГЛАВА 11
— Левым, еще левым… правым табань… так хорошо… вперед.
Резиновая лодка мягко ткнулась кормой в камыши, и Лена протянула руку за привязанной к толстому стеблю веревкой. Самое начало последней, четвертой сетки. В первых трех улов оставлял желать лучшего — килограммов восемь разной мелочи, так что вся надежда была на эту. И мальчишки приуныли — хотелось им, наверное, удивить деревню невиданным уловом, но… но не судьба. Теперь они в три пары глаз следили с соседней лодки за старшей сестрой. Только Сане смотреть некогда, он пыхтит, старательно выгребая веслами и прислушиваясь к командам.
На первых метрах пусто. Немного дальше пошло получше — пара карасей, десяток окуньков, несколько линей. Все это вместе с сеткой в мешок. Перебирать лучше на берегу, а то у Лены еще не получается выпутывать рыбу прямо на месте, как у папы с Андрюшей. Ладно, можно и так, Вася твердо обещал, что никаких тваренышей в радиусе километра от озера не будет. Вон он сам — ходит по узкой кромке пляжа и аж подпрыгивает на месте от нетерпения. Неужели так хочется попробовать новое для него угощение? Ничего, подождет.
Нет же, не терпится бестии, скачет, как западенский [1] спецназовец в боевом гопаке — высоко, смешно и бестолково. Ему что, солнечного света недостаточно? Спросить бы, но мысли на такое расстояние не дотягиваются, все те же десять шагов — предел. Подойти к берегу и успокоить? Нет, пусть лучше
— Витя, Ваську к себе в лодку забери.
— А он ее когтями не порвет?
— Втягиваются, как у кошки…
— Хорошо, только ты скажи, чтоб не кусался.
1
Западенец (свидомый, свидомит) — разновидность хомо сапиенса, неудачно мимикрирующего под украинца. Еще семьдесят лет назад питался фунтами, потом перешел на оккупационные марки, теперь предпочитает доллары и евро.
— Не будет — он добрый.
— Ага, — согласился брат. — Мне бы такие зубы, я бы еще добрее стал.
— Не болтай, греби давай!
Резко дернувшаяся вниз и в сторону сетка отвлекла от дальнейших пререканий.
— Щука! — резко выдохнул за спиной Санек. — Тяни быстрее!
— Не учи.
Точно, она, и здоровенная — толстое длинное полено с лягушачьей головой, обросшее по бокам зелеными водорослями. Такую на борт не вытащишь, сразу же зачерпнешь воды — в рыбине не меньше пуда, а то и все полтора. Бьется, выгибается колесом, стараясь вырваться. Не получается, только намотала вокруг себя целый кокон.
— Сейчас я ее веслом приглушу!
— Стой, дурак! Сломаешь!
— Так ведь…
— Греби давай! Правь к пляжу!
Не тут-то было — добыча сопротивлялась минут десять, окончательно запутав сетку. Теперь точно остается только волочить ее к берегу и там разбираться.
Бабах! Удары картечин по бронежилету заставили Лену вздрогнуть от неожиданности, а Санек коротко вскрикнул и упал. Еще выстрел… еще… С шипением и свистом опали баллоны, вода сыто чавкнула, заливая внезапно провалившееся под ногами дно. Где Саня? Что случилось? Кто стрелял?
Жилет тянет вниз — вырваться, схватить воздух сквозь сжатые зубы и рвать ставшими непослушными пальцами пуговицы куртки. Сбросить мешающую шашку… карабин утонул… черт с ними. Где же эти липучки? Дернула на ощупь, извернулась, освободилась от верного защитника, вдруг ставшего коварным капканом, и наверх, скорее наверх, к улыбающемуся сквозь поверхность озера солнышку. Сапоги как гири на ногах, не пускают, сцепились так, как будто уже получили награду от водяного царя за очередную жертву. Глоток воздуха… голенища не даются, щегольские хромовые голенища. Обтягивающие икры, как вторая кожа. Где-то там нож.
Вынырнула окончательно — теперь можно вздохнуть полной грудью. Где Санек? Плеск за спиной. Вот он, держится одной рукой за пустую пластиковую пятилитровку, а другой поднимает над головой ружье. Мокрый рукав от запястья к локтю быстро окрашивается темным.
— Живой?
Запах испуга, злости, решимости. Оттенки боли.
— Нормально я. Кто это был, Лен?
Ответом еще два выстрела. Картечины стегнули по воде, и эхо заметалось между берегами, повторяя грохот дуплета. Тут же — громкий человеческий крик, переходящий в вопль ужаса.