Чертоги демонов
Шрифт:
– Вы правы, госпожа. Я демон любопытный и нахожу малума интересным. Он так отличается от нас, но при этом имеет очень много общего по внешности с некоторыми высшими демонами, да не оскорбят мои слова вас, ибо не в обиду сказаны они.
– Ничего-ничего, - махнула она рукой. – Всё в порядке. Но он действительно отличается от других.
– Мир удивителен, жаль лишь то, что его собратья не столь добры. А теперь одно мгновение, госпожа, сейчас я коснусь ваших глаз пальцами. Будет неприятно и может немного больно, но вы не должны дёргаться или пытаться убрать мои руки.
– Да, конечно, - кивнула Миланье
И это ложь. Она очень боялась боли. Больше боли она боялась только потерять честь, пусть и не знала, как это делается, и мать, которая грозится её выпороть.
Однако, вопреки её опасениям, всё оказалось куда более безопасно и безболезненно, пусть и очень неприятным.
Стоило Жарки коснуться пальцами глазных яблок, как Миланье почувствовала жжение. Она рефлекторно начала моргать и даже уже было потянулась к рукам лекаря, однако вспомнила её слова и удержала себя. А жжение очень быстро перешло в щипание. Неприятное, словно кто-то пустил маленьких насекомых на её глаза.
Миланье очень хотелось почесать глаза, и чем больше она терпела, тем сильнее ей хотелось это сделать. Очень скоро она была готова буквально вцепиться когтями в собственные глаза, лишь бы успокоить ужасный зуд, который буквально доставал до затылка. Миланье пришлось приложить все свои усилия и возвать к своей усидчивости, чтоб оставаться невозмутимой. Лекарь даже не понимала, чего той это стоило.
И едва хладнокровие пошло трещинами, чтоб дать волю себе, как неожиданно зуд с глаз спал. Теперь Миланье казалось, что к глазным яблокам приложили кусочки льда. Было очень приятно после чудовищного зуда чувствовать холод, который, казалось, заставлял замерзать глазные яблоки. Больше не было ощущения, что насекомые бегают по глазам, выедая их.
А потом всё и вовсе прекратилось.
Жарки убрала пальцы от её глаз, и на мгновение даже такой тусклый свет, что царил в её доме, ослепил Миланье, от чего она только и могла, что моргать и протирать глаза кулачками. Краски после беспросветной серости, даже тёмный, резанули глаза. Они сплошным потоком закружились перед её глазами, от чего у Миланье даже немного закружилась голова.
– Ну как, госпожа? Вы видите что-нибудь? – она подняла свой когтистый палец перед её глазами и начала водить влево-вправо. Миланье, убрав кулачки от глаз, рефлекторно начала водить глазами следом за ним.
– Палец?
– Верно, - хихикнула Жарки. – Значит, всё было не настолько страшно, как я боялась, госпожа. Мы смогли обойтись просто магией.
– Спасибо, - выдохнула Миланье, разглядывая свои руки.
Она чувствовала огромное облегчение в этот момент, что мир вновь вернул свои краски. Всё-таки ориентироваться на нюх, слух и собственную интуицию не так уж и удобно. От чего сказала это действительно искренне, что не утаилось от демона, которая мягко улыбнулась.
– Я всегда к вашим услугам, госпожа.
Миланье глянула на дверь.
– Тогда я хотели бы отблагодарить вас. Денег у меня нет, но уверена, что найдётся подарок за вашу помощь.
– О, прошу вас, не стоит, -
– Я настаиваю, - покачала головой Миланье. – Прошу вас, не обижайте меня.
Это была часть этикета – один отказывается, другой настаивает. Обеим было известно, что одна в любом случае подарит, а другая в любом случае примет. Не проведи они эту мини-церемонию, то одна бы показала неуважение к высшему демону, а другая к труду и помощи ничем не обязанного ей лекаря.
– Я очень благодарна вам, госпожа Миланье.
– Я вам тоже. Моя мать, высший демон Лерайе Пеймон, будет благодарна вам. Уверена, что, когда я вернусь в своё поместье, а она всё узнает, отблагодарит вас куда лучше, чем мы сейчас. И мы… эм… Жарки, что-то случилось?
Миланье забеспокоилась. Очень сильно забеспокоилась, увидев реакцию Жарки на её слова. Слегка распахнутые от удивления глаза, смотрящие прямо на Миланье. А потом в сторону, словно стараясь избежать зрительного контакта. Казалось, Жарки стала немного меньше, чем была, словно сжавшись от одного упоминания её матери. Её удивление, а после и грусть с желанием скрыть правду были слишком хорошо видны на лице.
Холодный, пробирающий насквозь страх мгновенно пронизал тельце Миланье, заставив покрыться мурашками. Он буквально пронизал всё внутри её груди, заставив сердце трепетаться.
Она была ребёнком, временами глупым.
Но она не была дурой.
И Миланье не хотела верить. Ведь…
Если не сказала, значит , неточно! Да и с чего я взяла это?! Почему такая глупая мысль лезет ко мне в голову?! Это…
Невозможно?
Секунды тишины обрушились неимоверной тяжестью на её плечи, и ей требовалась вся сила воли и духа, чтоб задать вопрос, на который она не хотела слышать ответ. Или хотела, но лишь отрицательный.
– Жарки? – неуверенно, слегка дрожащим голосом позвала она её. – Ты хочешь что-то мне сказать о моей матери, не так ли?
Та как-то неуверенно приподняла голову, взглянув на Миланье, после чего вновь опустила его. И так несколько раз, явно не радостная тому, что такая честь досталась именно ей. Сжала губы, приоткрыла, собираясь что-то сказать, после чего вновь сжала. Вздохнула и уже более твёрдо посмотрела на Миланье, явно набравшись твёрдости сообщить новость.
– Госпожа Миланье. Недавно до нас дошли недобрые вести, что к городу Ремадье Столаса подбираются малумы. Его армия уже выдвинулась навстречу врагу. Однако беженцы, что шли оттуда, включая отступающих солдат других армий, несли недобрые вести…
– Ближе к теме, - дрожащим голосом поторопила Миланье, не желая слушать долгое предисловие.
– Нам принесли злую весть, что великие демоны пали вместе со своими армиями при защите замка Господина Асмодея несколько дней назад. Среди них были великие демоны господин Граус Асмодей и господин Корион Гаап. И… ваша мать, великий демон госпожа Лерайе Пеймон.
Пустота. Просто ни единой мысли. Это обрушилось на неё, словно снег на голову. Казалось, что больше ни одной мысли не появится в её голове. Казалось, что пустота, которая внутри неё образовалась, больше никогда не заполнится. Чувство нереальности стало куда сильнее, выталкивая из неё всю рассудительность и возможность здраво мыслить.