Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
Эльф услышал ее глас. Повинуясь внезапному наваждению, не видящий ничего и не слышащий, он развернулся на месте и покорно зашагал прочь. Его пустой взгляд мог бы напугать нечаянного прохожего. Но не было никого рядом, чтобы оградить несчастного от черной магии. Волю эльфа сломили старые слова страны, которой ныне и не существовало. Ниар знала, что Линдир не вспомнит ничего. Он вернется к себе в покои и ляжет спать, а при пробуждении будет уверен в том, что исполнил свой долг как следует. Совесть бессмертного окажется чиста.
Она увидела Торина, стоящим невдалеке от врат. Тяжелым взором
— Он тебя ждал, глупая, — Осаа, вновь стараясь говорить спокойно, встала прямо напротив Миас. Ниар, замерев, опустила руки вдоль тела. Стоя посреди скованной снегами площади, она чувствовала, как ледяной ветер проникает прямо под кожу, выдувая из тела остатки тепла. — Неужели не ясно? Он не хочет никуда идти. Дай ему причину. Расскажи о своих чувствах. И вы все вместе вернетесь в Эред Луин. Будете жить счастливо, Ниар. Пусть недолго, но действительно счастливо.
Слова гномки терялись в свистящих порывах дыхания зимы. Ниар на секунду показалось, что она вновь очутилась у склона Гундабада, в одиночестве, в растерянности, в смятении. Храброе сердце колдуньи обожгло безумствующим страхом – ей не хотелось больше становиться жертвой обстоятельств. Она не могла позволить себе вновь поддаться искушению. Не вопреки, но ради возможного будущего.
Сорвавшись с места, чародейка побежала к вратам. Внезапно поднявшаяся буря сметала с ног. Один раз упав, ангбандка в кровь разбила коленки – пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Подчиняя себе тело, девушка поднялась с земли, и оставшееся расстояние преодолела легким, невесомым аллюром. Укутанная в снежную шаль, остановилась во вратах. Подняв голову, поймала на себе взгляд Короля-под-Горой.
Он выглядел точно так же, как в тот день, когда они впервые встретились. Забавный гном, меньше всего похожий на гнома. Достаточно высокий, не в меру гордый, он улыбался той самой улыбкой. Только теперь в ней было больше грусти, чем восторженного удивления. В темно-синих глазах мельтешили отблески снежинок. Торин действительно ждал ее.
«Кем бы ты стал, добравшись до Эребора? — пытаясь отдышаться, Ниар стиснула зубы. Грудь часто поднималась и опускалась, нагнетая кровь в жилах. — Изменился бы, оказавшись в царской сокровищнице? Стал бы злее, лицемернее, глупее? Я видела твое сердце, Торин Дубощит, и оно показалось мне чистым. Но смертные существа изменчивы, им легко поддаться минутной слабости. Что выбрал бы ты – меня или Аркенстон?».
Она вгляделась в лицо Торина и поняла, что не нуждается в ответе. Возможно, он хотел заполучить ее, как охотники хотят заполучить уникальные трофеи. Возможно, любил, быть может – даже сильно. Но ступи она сейчас ему навстречу, вся сказка о любви перестала бы иметь какое-либо значение. Проявление открытости приравнялось бы к жестокости, а Ниар во имя себя не хотела лишать Короля-под-Горой единственно важной цели. Он жил и дышал благодаря извечной тяге вернуть свой дом. Что стало бы с Ниар, если бы кто-то особенно бессердечный лишил ее саму мыслей о Белерианде?
— Ступай, Торин Дубощит, — прошептала она одними губами,
Гном, все еще глядящий на Ниар, помрачнел. Будто прочитав мысли старшей Миас, сделал короткий шаг вперед. Триста футов отделяло их друг от друга непреодолимой бесконечностью. Безумный диалог, немой, нелепый, лишенный слов и касаний, сводил Красную Колдунью с ума. Где-то за спиной верещала Осаа, напевая о безбрежном счастье в согласии и любви. Но знала ангбандка, что удел ее лежит вдали от подобных вот ценностей. Ниар ведала свое место во вселенной и понимала, какую роль следует играть.
— Да будет так, — приподняв подбородок, колдунья бросила последний долгий взгляд на Торина. Моргнув, развернулась на месте и медленно зашагала прочь. Голова гудела, как после недельной попойки. Улыбка, притаившаяся в уголках губ, не сходила с лица ангбандской принцессы. Стараясь шагать прямо, девушка стиснула ладошки в кулаки. Коротенькие ногти впились в кожу. Чувствуя на себе тяжелый взгляд Короля-под-Горой, степенно подошла к Осаа.
— Что ты удумала? — мрачно спросила гномка. Застывшие в ее синих глазах слезы поблескивали в белом свете холодного дня. — Что ты удумала, колдунья?
— Уходи, Осаа, — Ниар заговорила нарочито бесчувственным тоном. — Я даю тебе шанс уйти. Не в моих правилах вести нечестную игру. Ты помогала мне, я помогу тебе. Возвращайся в Аман. Если же не вернешься сейчас, позже тебе придется встретиться со мной. Ты предупреждена.
Лицо гномки не изменилось. Быть может, она не до конца осознала всю серьезность произнесенных Ниар слов. А может, просто не захотела в них поверить. Миас решила, что не станет торопить несчастную. Сама нуждающаяся во времени, ангбандка не смела давить на убитую горем женщину. Пройдя мимо Осаа, Ниар направилась к конюшням. Невидящим взором озирая даль, она думала об отце.
«Когда-то давно, я даже не вспомню, когда именно, ты сказал мне, что у меня будет сложная судьба, — Ниар сглотнула, чувствуя возрождающуюся в сердце ярость. Волна за волной, она омывала разум колдуньи, пробуждая к жизни древнюю, первобытную ненависть. — Ты дозволял мне многое, надеясь, что я окажусь достойной наследницей твоего царства. Ты разрешал мне вести свою армию в бой, желая научить меня ценить жизнь. Ты дарил мне любовь и ласку, познакомил меня с моими лучшими друзьями, и, в конце концов, показал мне жизнь. Пришло мое время».
Она улыбнулась. Сквозь боль и отчаяние, улыбнулась. Принуждая себя забыть о том, что отравленная ядом душа умоляет о пощаде, лишь ускорила шаг. Хлесткий ветер бил в лицо; сотни тысяч снежинок жалили кожу, глаза, тело. С трудом признавая, что поступает вразрез с истинным своим желанием, Ниар дозволила себе отпустить Торина Дубощита. Ей нужно было забыть о нем. Ведь то, что требовалось сделать, она сделала – Король-под-Горой направлялся в Казад-Дум. Колесики плана продолжали исправно вертеться.