Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
«Глупый вопрос, — язвительное замечание чуть не сорвалось с языка Ниар. — Убежала из дома Беорна, неужели не ясно? Спрашивать нужно, милый гном, не о том, откуда взялась ваша покорная слуга, но зачем появилась поблизости. А вообще, учитывая обстоятельства, все вопросы можно и отложить до лучших времен. Кто его знает, какие твари кроме пауков водятся в этом проклятом лесу».
Страха перед неизвестностью Ниар не испытывала. Вряд ли что-то в мире могло удивить ее. Однако самоуверенность Красная Колдунья никогда не почитала, а осторожность возводила в ранг неотъемлемых качеств хороших воинов. И так как острословие сейчас казалось неуместным, Ниар лишь качнула головой. — Я убежала из дома, чтобы помочь, — старшая дочь Моргота обратилась к Торину, стараясь говорить размеренно, но кратко. Король-под-Горой,
В ушах звенел ветер, под ногами рокотала земля, а сердце выпрыгивало из груди, переполненное первобытным волнением. Позади слышался утробный гул армии, впереди виднелись лишь нескончаемые ряды деревьев, но ветерок, что касался лица, был свеж и чист. Нутром чувствуя, что выход из леса близок, Илийя гнала коня во весь опор. Оборачиваться юная Квенди страшилась: смотреть в лицо смерти Нанивиэль пока не была готова.
«Поспеши, мой хороший, — мысленно обратившись к жеребцу, эльфийка всем телом прижалась к разгоряченному телу лошади. — Донеси меня домой, целой и невредимой. Обещаю, весь год будешь есть отборный овес и красные наливные яблоки. Только скачи резво, милый, скачи гладко».
Выбраться из Лихолесья Синдар уже и не надеялась. Чувствуя позади себя жаркое дыхание рычащих орков, Илийя с горечью вспоминала доброе открытое лицо Арвен. Понимая, что подвела наставницу, бессмертная корила себя за юношескую глупость и браваду. Но сожалеть о содеянном Нанивиэль не собиралась. Что толку от сожаления?
Мотнув головой, девушка одернула себя. Подсознательно понимая, что поддаваться отчаянию не следует, эльфийка сжала губы и постаралась сосредоточиться на мире вокруг. Бежать сквозь лес не зная, куда приведет путь, Нанивиэль не желала. Назвать себя знатоком Лихолесья Илийя не могла, но прежде, гуляя по дубравам и ельникам, она неплохо ориентировалась среди природного безмолвия. Откуда-то со стороны веяло свежестью и, недолго думая, юная Квенди развернула лошадь в сторону. Всем сердцем желая увидеть поскорее стройное русло Келдуин, эльфийка помчалась туда, куда звало сердце.
Лишь много позже Илийя поняла, что избранный ею путь оказался ошибочным. Преследуемая воинством орков, девушка не знала, что ведет к своим будущим друзьям погибель. Но…
С судьбой сложно поспорить.
С судьбой сложно поспорить. Траин, во всяком случае, в этом не сомневался. Ему самому пришлось проделать очень долгий путь, чтобы вновь оказаться рядом с домом. И кто бы мог подумать, что на пути этом умудренного жизнью гнома будут сопровождать враги. Притом, старый Король-под-Горой не решался сказать, кто среди окружающих действительно являлся недругом, а кто – другом.
Развернувшись, гном покосился на Азога. Гундабадец мчался со своим воинством вперед. Светлый варг под
«И добро не добро, и зло не зло, — апатично подумал Траин. В груди копошились сомнения. — Пелорийская триада несет с собой дух и пламя темных времен, но в сердцах чародеев нет ярости. Однако вряд ли кто-то сможет потягаться с ними в силе, разве только бывшие соратники. Как говорится, клин клином. Что вполне вероятно, учитывая способность этих ребят находить себе друзей».
Снова взгляд на Азога. Остановив собственного варга, что любезно предоставила гному Анаэль, Траин прищуренным взглядом проводил заклятого врага. Орк понятия не имел, на какие неприятности нарвался. По собственной глупости гундабадец продолжал наивно верить, что воюет исключительно с гномами. Однако старый Король-под-Горой ведал больше, а потому мог обмысливать ситуацию в рамках гораздо более широких. Даже предполагая, что старый бледный друг придумал коварный план против Миас, Траин с трудом мог представить себе Азога, выигрывающего у детей Моргота. У орка было только два пути: подчиниться воле чародеев из Дор-Даэделота, или воспротивиться им, открыто, либо тайно. В последнем случае царствующему над Морией уруку пришлось бы просить помощи у сил, что некогда прислуживали пелорийской тройке.
«Саурон, пожалуй, против войны ничего не возымеет, — мысли неспешно перетекали из одной в другую. Траин, поглаживая лютого волка под собой, пытался решить, как следует поступить. — И если вдруг разразится битва за власть, мир, коим мы его знаем, перестанет существовать. Но между двумя сильными врагами лучше выбрать того, кто хотя бы отчасти понимает толк в стратегии. И, хотелось бы верить, Анаэль не ошибается в своей сестре. А что до Эребора… Вопрос ведь не в том, как бы выиграть. Дилемма в другом. Как поступить, чтобы не проиграть?».
Нужен был чей-то совет, но подле дружелюбных лиц не было. Траин не впервые оказывался в одиночестве, но только сейчас он ясно осознал, в каком действительно незавидном положении находится. Не имея возможности как-то помочь сыну, старый Король был вынужден искать прорехи в планах полководцев, много более опытных, чем он сам. А прорех было немного…
Но, так или иначе, Траин прекрасно понимал, что пока находится в безопасности. Анаэль сохраняла жизнь гному только ради маленького шантажа, что готовился для Торина в течение многих лет. Эдакий спектакль ради одного единственного зрителя, не слишком властного, зато по крови и духу очень важного. Понять, что будет происходить дальше, было не сложно. В каком-то смысле ничего страшного на горизонте будущего не предвиделось. Но только в ближайшей перспективе.
Поджав губы, гном качнул головой, осторожно коснулся белого клинка, принадлежащего одному из трех колдунов Ангбанда. Светлая сталь тронула руку холодком и еле ощущаемой силой, что таилась в каленом металле. Древнее оружие, тонкое, магическое. Такое оружие могло принадлежать только поистине великим существам, коим предначертано менять историю и творить ее с нуля.
Готовность пойти против Миас ветшала и рушилась по мере взвешивания аргументов «за» и «против». Траин не переставал думать о Торине и Мории, при этом помня, что за спиной Анаэль стояли брат с сестрой. Рисковать понапрасну гном не собирался. Сидеть сложа руки – тоже. Дав своему варгу понять, что пора двигаться вперед, Траин с упоением предвосхищал свою мимолетную встречу с сыном. Забыв о гордости и воинской чести, он лишь надеялся на милость со стороны Миас.
И, пожалуй, на благородство, сокрытое в их темных древних сердцах.
Забыв о гордости и воинской чести, он лишь надеялся на милость со стороны Миас. И, пожалуй, на благородство, сокрытое в их темных древних сердцах. Именно эти качества могли во многом предопределить исход намечающейся битвы. Ведь издавна известно, что доброта на поле брани приводит к допущению ошибок. А война ошибок не любит, наказывая провинившихся смертью. Учитывая, что ныне Феанор рассматривал себя как стороннего наблюдателя, смерти эльф не боялся. Он боялся пропустить заветный момент, что мог бы позволить сломить тьму и привести свет в Эндор.