Чертополох и золотая пряжа

Ершова Алёна

– А не боишься? – спросил старец, достав из-за пазухи кожаную флягу.

– Я не в том положении, чтоб по волосам плакать.

– Добро… – Гость был доволен ответами молодого короля. – Тогда я дам тебе совет. Ты, наверное, знаешь, что в момент появления на свет к каждому человеку приходит норна рода, наделяя его особенной судьбой. Но, помимо родовых норн, есть еще три богини – хранительницы мирового древа и всего сущего. Они и помогут соткать ту судьбу, о которой ты им расскажешь, но для этого она должна им понравиться.

– Мою судьбу? – на выдохе спросил юноша.

– Ты король, мой мальчик, а у королей нет собственной судьбы.

Она всегда переплетена с участью каждого, кто находится рядом. Но это не все. Есть еще одно важное правило: по условиям сделки, узор жизни самого рассказчика должен прерваться раньше, чем ему изначально было предначертано.

Молодой король хмыкнул и недоверчиво посмотрел на собеседника.

– Но как узнать, сколько мне отмерено жизни? Может, и здесь у меня лишь медяки в дырявом кармане?

Гость хитро взглянул на дерзкого мальчугана и протянул парню флягу. Надо же, у мальца еще пух со щек не сошел, но уже воин, боец. А боги любят храбрых…

– Норна королевского рода напряла для твоего полотна много нитей. Тебе будет чем расплатиться.

– Отлично. Значит, я должен буду рассказать им историю?

– Очень интересную историю, – довольно протянул гость. – Теперь пей мой мед, парень, он тебе пригодится.

Часть 1. Слово той, что чтит настоящее

Я не заглядываю вперед, как это делает младшая сестра, и не храню в памяти былое, как умеет старшая. Мое дело – ткать полотно сегодняшнего дня. Здесь и сейчас. Каждое мгновение я плету неповторимый узор судьбы. Потому именно мне дозволили вести рассказ о пряхе из Фортгала и Темном лэрде, способном превращать солому в золото. Чем закончится эта история, мне неведомо. С чего она началась – уже не помню. Но знаю, что это произошло в тот год, когда тис-долгожитель сбросил все свои листья.

Глава 1. Дочь мельника

Это произошло в год, когда тис-долгожитель разом сбросил все свои листья и нагим предстал перед яростным февральским ветром. В деревне Фортгал [4] произошла беда – на закате встала старая мельница. Вода в колесо била, лопасти скрипели, а жернова никак не хотели крутиться. Мельник с ног сбился, разыскивая причину поломки. Как вдруг приметил на жернове девицу босую. С опущенной головой она волосы русые перебирала. Мельник подивился, откуда здесь такая могла взяться. Подошел ближе, руку протянул, а дева подняла на него глаза, полные слез, истошно взвыла и растворилась в кисее тумана, словно ее и не бывало. А жернов тут же сам пошел. Решил мельник, что то была банши – предвестница смерти, потому испугался не на шутку и поскорее отрубил большому черному петуху голову. Окропил кровью жернова, а тушку зарыл под мельницей. Своим домочадцам велел запереть все входы, рассыпать всюду соль и всю ночь не тушить огня. Окна закрыл деревянными створками, а у дверей спалил сухой чертополох. Забрался мельник под одеяло, сжал в руках холодное железо, а сам от страха ни жив ни мертв. На улице ледяной ветер волком выл, младенцем уросил, криками гусиными захлебывался, в двери стучал, в окна постукивал.

4

В деревне Фортингалл в Шотландии существует тис, примерный возраст которого составляет от 2 до 5 тыс. лет.

«Иди, иди, вернись к нам, дочь Холмов!»

Всю ночь протрясся мельник, а как утро настало, вскочил и, даже шосс [5]

не подвязав, побежал проверять, все ли справно.

В доме, казалось, все шло своим чередом. Слуги открывали ставни да сыпали белый песок на пол. Дочь Айлин чесала костяным гребнем большущего лохматого пса, пока тот сладко посапывал. И только покои супруги оказались пусты. Огонь в камине не горел. По холодной комнате гулял ветер, а на застланной кровати в зеленом шелковом кошельке лежала золотая застежка в форме трилистника и маленькое кольцо с алым, как кровь, рубином.

5

Шоссы – мужские высокие чулки, подвязываемые к поясу брэ (нижние штаны) или к краю пурпуэна (верхняя плечевая одежда).

Долго ждал мельник свою супругу, но дождался только собственную старость. Так и не женился более. Старик вырастил дочь, и ни в чем она не знала отказа. Девочка коротала дни за играми, а ночи за прялкой. Шли годы, и Айлин выросла, вытянулась, словно ива. Тонкокостная, белокожая, волосы, словно пепел, глаза, словно море. Пляшет, едва земли касаясь, поет, зарянкой заливается. Пряжа из ее рук тоньше паутины струится, лен легче шелка ткется.

Соседки завидовали да головы ломали, кто девицу мастерству такому выучил.

– Темный лэрд, – неизменно отвечала Айлин, пряча бирюзу глаз за вуалью ресниц. А кумушки скрещивали пальцы козой, обходя мельникову дочь стороной. Каждому было известно, что Темный лэрд – не кудельная фея, а жуткий колдун, от одного вида которого люд замертво падал. Тем не менее ответа иного Айлин не давала, и в конце концов о словах дочери стало известно отцу.

– Нечего девице на выданье нечисть всякую поминать да за прялкой ночи напролет просиживать. И разговоры пошли, все сейдконой [6] тебя кличут. Уж не знаю, за кого бы тебя замуж отдать, чтоб беды ты не накликала.

6

Сейд – разновидность женского магического искусства, завязанного в первую очередь на рукоделии.

Женихов, обивающих порог мельничьего дома, действительно собиралось немало. И простолюдины сватались к Айлин, и местные лэрды. Однако старик, словно сидами замороченный, каждого гнал прочь, а после и вовсе при всем честном народе заявил, что лишь королю даст согласие, коли тот попросит руки его дочери.

– Свиньи раньше по небу полетят, чем я выдам свою дочь за кого-то из этих проходимцев. Лишь истинный король Альбы станет мужем Айлин! – выкрикнул он и в ужасе зажал рот руками.

Королю Гарольду тут же донесли о заносчивом мельнике, и тот приказал схватить старика и привести в свой замок.

Не успели на Холмах запылать алым пожаром рябиновые грозди, как несчастного кинули к ногам правителя.

– Ты кто такой и отчего дерзнул помыслить, что дочь твоя достойна стать моей супругой? – прогремел молодой король, и огонь в камине едва не потух – такая сила была в его грозном голосе. Бедный мельник затрясся, словно последний кленовый лист на октябрьском ветру.

– Господин! Мое имя Иден. Иден из Фортгала. У меня есть дочь Айлин, красотой не уступающая Королеве Сидов, – произнес старик, а после добавил то, чего и в мыслях доселе не допускал: – Мастерица же она настолько искусная, что за ночь из соломы может золотую пряжу выделать!