Чертов мост
Шрифт:
Штааль рассыпался в выражениях признательности. Александр Андреевич вздохнул и снова скрылся за дверью голубой гостиной.
«Кажется, дело в шляпе! Неужели государь откажет канцлеру? — радостно думал Штааль, нервно расхаживая по комнате. — Сейчас, пожалуй, меня туда потребуют… О чем они могут спросить?.. Государя надо назвать Sire [324] … Говорят, Уваров императрицу на днях назвал Sirene [325] . Он думал, что это женский род от Sire. Ну, да не в этом дело… Вот идет Иванчук — как бы не помешал…
324
Ваше величество, государь (франц.).
325
Сирена, русалка (франц.).
Безбородко с порога, держась за ручку полуоткрытой двери, быстро подзывал его к себе косым движением глаз и морщин лба. Штааль замирая вошел в голубую гостиную. После шума тех зал его поразила тишина, бывшая в этой комнате. В ней находилось человек десять. Но Штааль видел только стоявшего посредине спиной к столу невысокого человека с землистым лицом, безумными глазами и странными трубочками завитых волос около ушей.
— Это он? — спросил хриплый голос.
— Он, ваше величество, — ответил князь Безбородко.
— Monsieur, agenouillez-vous! [326]
Штааль опустился на колени, не смея поднять глаза. Вдруг над ним крестообразно сверкнул обнаженный палаш. От неожиданности он чуть не вскрикнул и невольно подался телом назад. Клинок больно задел его по уху и ударил по плечу плашмя.
— Nous, par la grace de Dieu, grand maltre de l’ordre de Saint Jean de Jerusalem [327] , — произнес, повышаясь, хриплый голос, очень чисто и легко выговаривавший по-французски. Голос оборвался.
326
Преклоните колени, сударь! (франц.)
327
Мы, Божьей милостью, гроссмейстер ордена святого Иоанна Иерусалимского (франц.).
Штааль поднял глаза и с ужасом их опустил.
— Nous vous proclamons chevalier de cet illustre et puissant ordre! [328] — вскрикнул вдруг голос.
Все молчали, потупив глаза.
На Штааля пахнуло запахом аптеки; он услышал над ухом испуганный шепот Александра Андреевича:
— Да целуй же руку!.. Руку целуй!
Неловко, испуганно Штааль поцеловал — почему-то два раза — горячую руку, державшую опущенный меч.
— Теперь ступай подобру-поздорову, — шепнул еще тише Александр Андреевич.
328
Мы посвящаем вас в рыцари этого именитого и могущественного ордена! (франц.)
Штааль попятился к выходу. Только у дверей он совсем поднял глаза. Император, показывая на него, говорил
«На кого это он похож?» — подумал Штааль, не помня себя от радости.
Чуть не в дверях его встретил и заключил в объятия Иванчук, очевидно подсматривавший в щелку. Поздравляли с милостью и другие гости, находившиеся в той же комнате. Штааль, поглаживая ухо, блаженно принимал поздравления.
— Спасибо… Очень, очень благодарю… Извините… Ах, ради Бога!.. Поверьте… Да, да, в рыцари. И в кавалергардский корпус… Я очень рад… — бессвязно говорил он. Дверь голубой гостиной снова открылась. В комнату вошел Пален. Он окинул ее быстрым взором умных проницательных глаз, отыскал Штааля и с легкой усмешкой поздравил его. Разговоры замолкли.
— По приказу государя императора, — сказал Пален чрезвычайно значительным, даже мрачным тоном, который странно не согласовался с его усмешкой (казалось, будто он шутит), — вы назначены, с зачислением в кавалергарды, в десантную армию адмирала Ушакова, действующую против республики Партенопейской…
Последние слова он произнес как будто явно шутливо. Но содержание его слов очевидно противоречило всякой мысли о шутке.
— Барон, я не знаю, как и благодарить… — начал радостно Штааль.
— Граф, граф, — подсказало ему сразу несколько человек.
Штааль вспомнил, что Палену было на днях пожаловано графское достоинство, и покраснел. Пален поглядел на него с той же непонятной усмешкой, круто повернулся, не дослушав, и вернулся в голубую гостиную.
— Так ты назначен в поход?.. Отчего же не в армию Суворова? — взволнованно спросил Штааля Иванчук.
В голосе его звучало искреннее сочувствие, относившееся, впрочем, к походу.
«В самом деле досадно, что не в армию Суворова», — с огорчением подумал Штааль.
— Нет, брат, ты не говори, я очень рад: честь громадная, — ответил он. — Сразу в кавалергарды, и в рыцари, и в поход… Я очень счастлив… Но скажи, что это за Партенопейская республика?.. Где она?
Иванчук уклонился от ответа: видно было, что он тоже этого не знал. Один из гостей снисходительно разъяснил, что Партенопейской назвала себя республика, образовавшаяся, по только что полученным депешам, в Неаполе. Гости слушали недоверчиво.
— Ну что ж, будешь воевать лазоронов! — с насмешкой сказал Иванчук.
— Да, да, — радостно подтвердил Штааль. — А ничего, что я назвал Палена бароном? Как ты думаешь? Совсем было забыл… Скажи, кстати, на кого он похож? — спросил Штааль Иванчука. — На человека, которого я совсем недавно видел, — а никак не могу сообразить… Но очень похож…
— Да на нашего повара Игната, — не задумываясь ответил Иванчук. — Помнишь, тот, что давеча зарезал свинью?
— А ведь правда, — сказал Штааль с удивлением.
9
Фельдмаршальский поезд прибыл 13 марта в Брюнн, где была назначена последняя ночевка перед Веной. Путь от Бреста семидесятилетний Суворов проделал в пять дней, в тряской кибитке, в которой с ним ехал его адъютант, барон Розен. Иногда в дороге фельдмаршал ласково осведомлялся у своего спутника, не устал ли он и не желает ли отдохнуть. Розен только тяжело вздыхал, отлично зная, что старик, как всегда, играет комедию: нисколько не интересуется его усталостью и все равно не остановится раньше Брюнна.