Чертов папочка

Чи Майя

— … И в суп попал. Я в курсе, вредина.

Первое, что я услышала, когда открыла дверь — это жалобное мяуканье. А как только в прихожей зажегся свет, Мася, пошатываясь, вышел из спальни. Я бросила рюкзак на пуф и, даже не разув кроссовки, подбежала к своему единственному мужчине.

Господи, у него глаза были на мокром месте! И носик влажный. Сопли!

— Что-то случилось? — забеспокоился Юстев.

— Он вчера из балкона выпал. Ночью была гроза. Одному Богу известно, где его носило. Только сегодня после обеда нашла в

подвале соседнего дома. Придется утром везти к ветеринару.

— Выходной день, — напомнил Гриша, опускаясь рядом со мной на корточки.

— Есть клиника на другом конце города, там до обеда принимают. Так что утром в путь, да, Мась?

Я погладила рыжую мордочку. Он прикрыл глаза и чихнул.

— Простудился, — сделал вывод за нас обоих Юстев.

— Дай Бог, чтобы это была простуда, а не вирусная инфекция. Вот черт!

Я взяла Масю на руки и поплелась в кухню. Утерла салфеткой глаза, чтобы не скопилась жидкость, укутала его в одеяло и вручила Грише. Теперь подстава нагрянула и к нему. Если он хотел провести ночь в приятной компании, то желание гостя сбылось. Тем более, кот не стал брыкаться, как обычно бывало при других гостях. Свернулся калачиком и одним глазом следил за нами.

Я быстро скинула обувь, включила пылесос и переоделась. Чайник с водой вскипел уже через пару минут.

— Точно не будешь гречку? — уточнила на всякий случай у Гриши.

— Спасибо. Чая будет достаточно. Давно он у тебя?

— Четвертый год. Это подарок учителя.

— Вы были с ним близки, — с усмешкой сказал Юстев.

— Я всегда считала его своим отцом.

— А он — нет.

Я поставила упаковку чая обратно на стол и обернулась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— О вас многое поговаривали, — уклончиво произнес гость, а мне так и захотелось метнуть в него чем-нибудь. Например, заварником. Я как раз залила в него кипяток. Думаю, упади на него такое “счастье”, Гриша вмиг перестал бы молоть чушь.

— Например?

— Лисичка, ну так как маленькая, ей-Богу. Дюдюк нянчился с тобой постоянно. Чуть что, и вокруг тебя устраивал танцы с бубном, опекал, многим обеспечивал. Конечно, мы с тобой видим в нем просто заботливого мужика, но вся группа была уверена, что он к тебе неровно дышит. Как и ты к нему. А когда он умер…

— Вон. — Я подошла к нему и забрала Масю.

— Ева…

— Гриша, уходи.

— Ева, это всего лишь разговор, — криво улыбаясь, развел он руки в стороны.

— Я сказала, пошел вон!

— Блин, я не хотел тебя обидеть. — Он вскочил и попытался приобнять. — Ну, Ев, ты чего? Ты плачешь?

— Свалил из моего дома! — отбросила я его руку. — Сейчас!

Юстев опустил голову и произнес сквозь стиснутые зубы:

— Прости.

— Повторять в третий раз не буду.

Он больше ничего не сказал — молча вышел из кухни, покопошился в прихожей и тихо закрыл за собой дверь. Говнюк.

Я опустилась на стул и расплакалась.

В тот вечер мы с сенсеем были приглашены к его знакомому на ужин. Я смутно помню не только лицо того мужчины, но и гостей. Будто мой мозг пытался уберечь меня от чего-то страшного, удушающе болезненного и горького. От того, что я сегодня вспомнила, волосы вставали дыбом. Неважно, какими обидными словами называли наши с учителем теплые отношения. Этот человек боролся за мою честь и жизнь. Он погиб, защищая меня, и в память о его жертве, я никому не позволю очернить имя великого сенсея. Да, для меня он навсегда останется великим и… добрым другом.

— Мя-я-яу…

Я посмотрела на свое сокровище. Глаза Маси снова увлажнились.

— Ну что, засранец? До утра протянешь?

Он потянулся мордочкой к моей ладони и, получив желанную ласку, затарахтел, как советский трактор.

Глава 7. Волков

— Нравится?

Кристи мой взгляд оценила по-своему. Белые шорты ей без сомнений шли, тут не поспоришь, но они напомнили мне о другой, о которой хотелось бы сейчас забыть. И чего, спрашивается, так завелся?

— Прекрасно выглядишь, — со вздохом произнес я.

— Сложный день? — Кристина приблизилась и потянулась за поцелуем.

— С чего вдруг такие нежности?

— Ты напряжен.

Не получив желаемое, она чмокнула меня в щеку и отстранилась. Я разулся и пошел вслед за ней на кухню.

— Голоден?

— Немного.

Моя бывшая, как в давно забытые времена, вытащила из духовки запеченный картофель и поставила на стол буханку хлеба. В тот же миг рядом с ней звякнул нож на стеклянной доске.

— Нарежь, пожалуйста.

По правде говоря, я не смог удержаться от улыбки. От одного, казалось бы, обычного действия, у меня, как у какой-нибудь девчонки, защемило в сердце. Стыдно признаваться в собственной слабости, но мне не хватало домашнего уюта, вкусного ужина, женского внимания, разделения обязанностей и просто мысли, что дома ждет еще кто-то, помимо Козочки. Моя малышка уже воспринималась, как нечто само собой разумеющееся, неотъемлемая часть меня. Однако, если я был отцом, то это не отменяло очевидного факта — я еще и мужчина.

— Жень, ты чего завис?

Кристина поставила на стол тарелку с дымящейся картошкой.

— Да так…

— Как дела у Катюши?

— Готовится к школе. Креветки? — немного удивившись, указал я на салат.

— Да. Мы столько не виделись… Не могла же я встретить тебя повседневной едой — Рядом с корзинкой для хлеба появилась закуска из баклажан и колбаса. Понятно, что Кристина проявляет гостеприимство, но все же.

— Все настолько плохо?

— О чем ты? — с недоумением отреагировала она, но заметив недоверие, с которым я на нее посмотрел, вздохнула: — Давай об этом позже. Думаю, не стоит портить момент.