Чертов папочка

Чи Майя

— Будешь снова стучаться? — спросил у него, забирая со стола папку.

— Сколько понадобиться, столько и постучусь.

Его настойчивости можно было только позавидовать. Но и мама была крепким орешком. К такой просто так не подступишься, а уж если она один раз отказала, то и вовсе шансов нет.

— Ну, попробуй.

Невольно хмыкнул Степану и, попрощавшись, покинул его кабинет. Едва закрыл дверь, минутное веселье как рукой сняло. Мой нос чуял проблемы, очень большие. И пока было совсем непонятно, стоит ли лезть в них, подвергая опасности собственную семью.

Это ведь совсем меня касалось. Но я вспомнил розовые щеки и горящие карие глаза…

Вот черт! Почему она опять в мыслях?

Я посмотрел в сторону тренировочного зала, но от лицезрения меня отвлек шум и короткая полоска дневного света. Нарушителем спокойствия оказался какой-то дрыщ с прической петуха. Тонкий, слегка сутулый, но одетый ярко, по-южному. Не местный что ли?

Он прошел мимо меня, вежливо поздоровавшись, и вскоре скрылся в дверях зала. Я невольно нахмурился. Кажется, мы встречались раньше. Но где?

Повинуясь какому-то порыву, я последовал за парнем. Давно не бывал на настоящей тренировке, хоть посмотрю — так я убеждал себя, но сам хотел кое в чем удостовериться.

Как только я открыл дверь, первое, что бросилось в глаза — это пылинки, обильно парящие в свете утренних солнечных лучей. Двое ребят как раз проводили тренировочный бой, следуя указаниям Лисы. Один из них неплохо бил ногой, а второй ставил крепкий дзёдан уке*, заменял его учи уке* и снова возвращался на исходную позицию. Но вот первый пробился сквозь блок, сцепившись с соперником…

— Ямэ! — невольным тоном произнесла Лиса, и пацаны вмиг разошлись. — Паш, если все время будешь ставить блок, то в конце концов проиграешь.

— Сенсей, я хотел вымотать противника! — Мальчик покорно опустил голову, но сжал кулаки.

— Тогда ты выбрал не того. Вымотать можно, например, Уткова…

— А что сразу Утков?! — пробурчал полноватый пацан, взглянув на учителя исподлобья.

— Тишина! — Ева зыркнула на него, и тот весь вжался, пискнув короткое “простите”.

— Так вот, Паш. Завтра проведем еще пару боев. Твоя задача не стоять столбом, а атаковать первым. Теперь все свободны. И запомните, начнете филонить, увеличу время на выполнение ката. Будете выползать отсюда!

— Ос! — разнеслось по залу дружное согласие группы, и мальчики тут же поторопились покинуть помещение.

Я же покосился на дрыща, зашедшего сюда минутой раньше меня. Он растянул губы в злорадной улыбке и на носочках направился в сторону Лисы, стоявшей спиной к нам и тоже наблюдавшей за танцующей пылью. Она выглядела такой спокойной, умиротворенной, красивой, что я чуть не забыл о придурке, продолжавшим к ней приближаться.

Он подошел и вознамерился, видимо, напугать мастера спорта по карате. Наивный. Стоило ему коснуться ее шеи, как после резкого перехвата, ноги дрыща веером разрезали воздух, а сам он оказался на татами.

Я мысленно позлорадствовал. Слабак.

— Юстев, тебе жить надоело? — зашипела сквозь зубы Лиса.

— Ев, я извиниться пришел. Я перепил. Прости за те слова, — заскулил он.

— Нет.

Она отпустила его вывернутую руку и сделала шаг назад.

— Ну,

Ев. Я не со зла ведь. — Дрыщ перевернулся на живот и, пошатываясь, встал.

— Мне плевать, зачем ты затеял тот разговор. Я согласилась на встречу с тобой не для того, чтобы сплетничать, Гриш.

Минуточку! Какого хера? Я сейчас не понял. Это с ним она встречалась в субботу? Серьезно?! Лиса что, совсем не умеет выбирать мужиков?

— Просто все об этом говорили… — прервал мои мысли этот слабак.

— Все? — разозлившись, переспросила Ева. — Да вы с ума что ли сошли?! Как вообще можно такое выдумать?! Гриша, он заменил мне семью! Мать, отец, брат, сестра — Дюдюк был для меня всем! Целой Вселенной, чтоб вас, дибилов!

Ева резко замолчала и попыталась, видимо, успокоиться.

— Я понимаю, малышка… — обратился он к ней мягко.

— Не называй меня так. Ты не имеешь на это право. После всего, что мне наплел — тем более.

— Слушай, — вдруг нахмурился дрыщ… Юстев, кажется, — а что думать остальным, если он от тебя ни на шаг не отходил? Вы даже в последний день его жизни были неразлучны!

Замолчи, урод! Я посмотрел на Еву, и заметил тень ярости на побледневшем лице. Хотя она вскоре сменилась болью.

Девушка опустила голову и негромко произнесла:

— Вы не понимаете. Дюдюк считал меня своей названной дочерью, и не более того. Он ведь предостерег от стольких ошибок, не дал превратиться в малолетнюю шалаву, хотя многие девчонки в двенадцать уже имели послужной список беспорядочных связей, венерический заболеваний и прочей херни. Половина моей группы перепробовала травку и хотя бы раз валялась в канаве из-за передоза, а вы вместо того, чтобы почтить память человека, вытащившего из говна, между прочим, не только меня, очернили его имя!

— Все не так, Ев. Постой… — Он схватил ее за руку и попытался заглянуть в глаза, но она высвободилась.

— Не хочу ничего слышать! Ты мне противен!

— Ева, прости. — Один отказ, видимо, мало что значил для него, потому как парень снова перехватил ее руку, заставляя смотреть в глаза. — Лисичка, мне жаль, что я сморозил глупость. Я, наверное, даже до слез тебя довел. — Он обнял Лису, и та спрятала лицо у него на груди. Какого черта? Как долго они встречаются? И если действительно состоят в отношениях, разве можно обижать свою женщину обвинением в связи с учителем? Или я чего-то не знаю? Мысль о том, что Ева могла спать с Дюдюком, вызвала тошноту. Нет! Глупость. Она же не такая… Ее глаза совсем другие. Черт! Черт! Черт!

— Давай сходим еще на одно свидание. Обещаю исправиться.

Лиса вгляделась в худое длинное лицо, а после накрыла его ладонь своей.

— Гриш, не будет больше никаких свиданий. Ты — говнюк, а с такими я максимум дружу.

— А если попробовать? — он улыбнулся ей и зачем-то решил поправить локоны. Я не смог на это смотреть. Почему-то не смог. Сам не понимая причину. Просто…

Встретился взглядом со стоящим в дверях, ведущих в раздевалку, Котовым, заметил в его глазах солидарность и сделал шаг вперед. Вот только Денис оказался проворнее.