Чертов папочка
Шрифт:
Напоминать о своем возрасте я не стала. Только улыбнулась в ответ.
Вскоре подтянулись дети. Среди последних вышла и Катюша. Я попрощалась с каждым по-отдельности, похвалив за первые успехи в карате. В сердце щемило от переполнявших меня теплых чувств. Каждый ребенок напоминал чистый лист, на котором мне следовало нарисовать светлое будущее, полное достижений и побед. И если он где-то согнется, помнется или, не дай Бог, порвется, именно мне предстояло выровнять, пригладить, воодушевить, помочь подняться с колен и никогда не сдаваться. Большая
— Ба, идем? — К Ольге Геннадьевне подошла Катя.
— Да, моя Козочка. Идем. — Женщина взяла внучку за руку и посмотрела на меня. — До встречи. Вы мне понравились, Ева. Пусть у вас все будет хорошо.
— Спасибо.
Они ушли, а я осталась в растерянности. Знакомство с матерью Евгения прошло обыденно, как и сотни предыдущих встреч с родственниками наших учеников, но почему-то осадок остался неприятный. Из ее уст лились такие теплые пожелания, ласковые слова, но взгляд оставался холодным, едва заинтересованным. Наверняка, характер у нее не сахар. Хотя за сына она переживала…
Поняв, что мои мысли плавно перетекли куда не следует, а именно в семейные отношения Волковых, я покачала головой. Вот еще! Нашла себе занятие.
Глава 14. Волков
Среда началась весьма неудачно. Едва часы показали восемь, как в дверь постучали соседи снизу, заявив, что мы их топим. Решив одну проблему, я тут же столкнулся с другой — пробка, где проторчал добрых полчаса. В довесок у входа в здание УВД столкнулся с Хрустевым, который и рад был задеть меня. Хотел бы его тоже огреть словцом… Хрен с ним!
Зайдя в свой кабинет и отогнав прочь злость, включил компьютер. Первым пунктом в делах стоял Ивашин. О нем можно было много чего нарыть в интернете, да и достать из архивов досье на скользкого бизнесмена не помешало бы.
Хотя и социальных сетей оказалось вполне достаточно. Уж не знаю, как так произошло, и почему Дюдюк ни разу мне не говорил об Ивашине, но фото, датированное тремя днями позднее смерти сенсея, дало подсказку — он был учеником в школе карате. Видимо, это и послужило причиной приглашения на званый ужин. Связи. Но как же Ева? Каким образом она с ним связана? И связана ли вообще или это неудачное стечение обстоятельств?
— Жека! — Костян постучал в дверь и сразу же ее открыл. — К тебе можно?
— Заходи.
— Слушай, смех да и только. — Он сел напротив и, широко улыбаясь, заговорщицки зашептал. — Начальство-то наше устало держать бесполезные кадры. Хрустева на ковер вызвали. Четвертое дело за последние два года, за которое он охотно берется, но расследует из ряда вон плохо. Короче, Жаров его так обрил, что тот вылетел из кабинета фиолетовым, как баклажан. Леночка из приемной все услышала и зафиксировала.
— Леночка всегда все слышит и фиксирует. Даже если она на первом этаже, а Жаров на пятом.
— Да погоди ты! — отмахнулся он. — Короче, припахали Борю!
— И
— А как же?! — Костян кровожадно улыбнулся и положил на стол папку с привычной подписью “Дело №…”. — Там еще в базе пробей, есть небольшое досье.
— Спасибо.
Мы пожали друг другу руки, а после я доверительно поведал ему об Ивашине.
— Есть у меня кое-кто… ну, ты понял. — Под кое-кем он подразумевал связи на черном рынке. — Попробую через него нарыть.
Эта новость меня обрадовала гораздо больше, чем отчитывание начальством Хрустева. Поэтому, когда я собрался ехать на встречу с Лисой, настроение, несмотря на серьезность предстоящей беседы, было замечательным. Наконец-то, спустя более чем два года, дело сдвинется с мертвой точки.
Да и впервые за долгое время я предвкушал встречу. Помнится, даже с Кристиной подобного не было. Отчасти я уже понимал причину своей заинтересованности в Еве, но эти мысли и желания — все не к месту и не ко времени.
Только об этом я благополучно позабыл сразу после того как увидел ее в тренировочном зале. В белом кимоно, строгом конском хвосте и босиком. Кажется, я впервые видел у взрослой женщины такие маленькие ступни…
— Алексей! — строго выкрикнула она. — Я сказала ногарэ*, а не ибуки*!
— Но сенсей, тамеши-вари*… — попытался возразить худощавый парнишка.
— Леша, нужна концентрация. Ты должен сначала успокоиться, затем сосредоточиться и наконец ударить. Мягко, но в то же время молниеносно. Мокусо*!
Паренек вздохнул и послушно закрыл глаза.
— Счет до дзю* и следом удар!
Спустя несколько мгновений он открыл глаза и с криком “Киай!” ударил по брусьям, стоящим перед ним. Те лишь надломились, а лицо парня исказилось гримасой боли. Еще не готов.
Лиса подошла к нему и о чем-то спросила. Тот виновато опустил голову, а после поклонился своему учителю.
— Ос!
Она положила руку на его голову и произнесла тихие ласковые слова, чем сразу изменила настроение парня, готового теперь горы свернуть, а не только разрубить тонкий брусок.
Все-таки какие мы мужчины идиоты. Достаточно одного слова, и ради женщины достанем даже звезду с неба, невзирая ни на какие трудности. Но опять же, таких, неповторимых, уникальных и незабываемых по пальцам можно сосчитать. А той, кому отдаешь самого себя, доверяешь даже самое сокровенное, и вовсе можешь не встретить.
Я вновь взглянул на хрупкую девушку с хвостиком и немного забылся, представив ее в ином виде и не здесь. Хотя татами тоже неплохой вариант…
Как только группа начала расходиться, она обернулась и заметила меня. Улыбка тут же сползла с лучезарного лица, наполненного детским восторгом. Она любила свою работу, любила карате и своих учеников. Нужно быть слепым, чтобы не заметить преданности Лисы своему делу, а ведь она, эта самая преданность, была настолько явной, что отрицать ее не имело смысла.