Чертова пляска
Шрифт:
— То есть, ты хочешь, чтобы я убил лишнего домового, а вашего не трогал? — уточнил я фронт работ.
— Осмеливаюсь просить… Денег у нас, право, не очень много, но я готов…
— Охотники не берут с населения денег за свои услуги. Нам казна платит. Ладно, чё, пошли. Сейчас, пиво допью только. Всё день не совсем пропащий будет.
Как охотиться на домового, я не очень представлял. Но, судя по описанию траблов, это примерно та же хрень, что с кикиморой. То есть: дождаться ночи, начать слышать странное, использовать амулет против морока, который у меня всегда с собой,
Однако мужичонка вдруг заартачился.
— Нет-нет, я сейчас не могу домой, мне на службу надо. Я ведь почти перерыв на обед израсходовал.
— Хоспаде… Беда с тобой. Эй! Фёдор! Заверни моему новому другу с собой какой-нибудь бутерброд понажористей.
— Сию секунду будет исполнено.
— Что вы, право, это не стоит…
— Война войной, а обед по расписанию. Слыхал про такое?
— Н-нет, не доводилось…
— Вот, теперь слыхал.
— Прошу вас, господин, держите.
Мужичонок взял внушительный бумажный свёрток, посмотрел на него, на Фёдора, на меня и вдруг разрыдался.
Мы с Фёдором переглянулись, подумав, кажется, об одном и том же: «Вроде ж трезвый был, чё за фигня вдруг?!»
— Эй, дружище, — похлопал я его по плечу. — Ты — слышь — давай, завязывай с этим делом. Всё нормально будет. Порешаем мы с твоей тварью. Адрес, что ли, скажи, куда подходить.
— Я-я-яблочная восемь, — прохлюпал мужичок. — Пятая квартира.
— Яблочная, восемь, пять, — повторил я. — Запомнил. Значит, так. Приду часам к девяти вечера. Отдельную комнату мне освободите, чтоб не мешал особо. Но будьте готовы к тому, что зайду в любую. Жену предупреди, чтоб не голосила.
— Она не будет голосить, она у меня тихая.
— Ясно. А звать-то тебя как?
— Андреем Михайловичем.
— Ступай себе с богом, Андрей Михайлович, и ничего не бойся.
Мужичок, хлюпая носом и благодаря меня на чём свет стоит, удалился. Я вздохнул и вернулся к своему пиву.
— Завидую вашей работе, Владимир Всеволодович, — заметил Фёдор. — Как бог свят — завидую.
— Чего это? Поди больше моего зарабатываешь, только не подставляешься.
— Дело не в деньгах, а в том, как на вас люди смотрят. Как на спасителя, коим вы и являетесь. Будь во мне с детства дар — тоже бы в охотники ушёл, разумеется.
— Разумеется. Если у тебя дар — выбора-то и нет никакого. Мужики рассказывали. Кто и пытается соскочить — всё равно возвращаются. Вон, Аврос, вроде давненько на покой ушёл. Но я тебе так скажу: Петрушка у него ведь не от сырости завёлся. Значит, похаживает на охоту тихопёрдом, старый плут.
Фёдор сделал вид, что всё понял, и свинтил обслуживать другого клиента. Я усмехнулся.
Люблю говорить сам с собой, притворяясь, будто обращаюсь к другим людям. Люди в основном занимаются тем же самым, но неосознанно. Каждый, по большому счёту, только себя и слушает. А я всего лишь отдаю себе в этом полнейший отчёт. Честность — вежливость охотников. О! Кажись, я новый афоризм сочинил.
Теперь, когда в моей жизни появилась ощутимая цель, я воспрял духом. Тяжёлые мысли
— Нет, — жалобно сказал тот.
— Обоснуй? — предложил я.
— Н-не кость сие.
— Как же не кость? Давай сравним с любой другой костью. Есть у вас какая-то процедура установления подлинности материала?
Процедура была. Принимала достал пузырёк с чем-то чёрным. Выткнул пробку, капнул на скорлупу. Из чёрной жидкость сделалась ярко-красной.
— Видал? Подлинник! — сказал я с уверенностью.
Уверенности на самом деле не было и в помине. Я ж не в курсе местной химии. Может, красный цвет как раз означает, что это фальшивка. Но — угадал. Принимала совсем загрустил.
— Никогда такого не приносили… Не примут у меня ведь. Не кость же, а скорлупа.
— А не один хрен, скажи на милость? Главное — что? Главное — материал. Из него ведь амулеты и оружие делают. Вот, материал.
— Ну… Могу принять, как одну.
— Схрена ли одну, когда две! — Я крутанул пальцем сначала одну половинку яйца, потом другую.
Принимала смотрел так, будто я у него на глазах режу его любимого щеночка. Аж жалко стало, чесслово.
— Ладно, не грузись так. Сдавать не буду. В Питере потом реализую — там дороже. Ну или в Смоленске.
Принимала, не таясь, выдохнул — облегчение накрыло его мохнатыми крыльями. Я, посмеиваясь, ушёл.
Так-то система приёма костей поштучно имела смысл, кривляться не будем. Земляна всё правильно сказала: кости-то, в основном, мелкие попадаются. А берут их по цене средних. Лично я уже вышел на уровень, когда у меня, в основном, средние и крупные, так что я, по уму, если на вес пересчитать, в проигрыше оказываюсь.
Но в среднем система работает. Только есть в ней вот такие вот тонкие моменты, как с яичной скорлупой. А если огненный змей вылупится, развалив скорлупу на десять кусочков? Или на сто десять? А? Вот то-то же.
В целом, пока что я решил не делать революцию в Питере. Подумать надо, осмотреться. А скорлупу эту я мастеру Сергию загоню. Пусть на амулеты пустит. Он-то не привередливый, ему по барабану форм-фактор, лишь бы материал верный был. Ни перед кем же не отчитывается.
Думая такие мысли, я пришёл к спецкамню и телепортнулся оттуда домой. Дом встретил меня умиротворяющими звуками стучащих молотков и сопутствующих выкриков с поминанием чьей-то там матери. Ясно, Ефим чего-то колхозит со своей бригадой.
Захара я обнаружил внизу, в отведённой ему комнате. Он сидел с книжкой, и это был не справочник.
— Это ещё что за внеклассное чтение? — полюбопытствовал я.
— А… — Захар смутился и отложил книжку. — Да это Марфа всё. Её Катерина Матвеевна читать приучила, вот она мне тоже теперь книжки подсовывает.
— Про любовь, небось?
— Вестимо, про любовь. Такая тоска — спасу нет.
— А нахрена читаешь-то?
— Так Марфе же нравится…
— Н-да. Беспощадны вы, любовные страдания… Ладно, предлагаю тебе немного развеяться и поохотиться, как ты на это смотришь?