Чёртова сова, Лукин Евгений Юрьевич - читать онлайн без регистрации

Чёртова сова

6.25 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Ты перед тем, как вешаться, сперва поговори (живём-то однова!) — и выйдет, что ни в чём ты, если честно, не виноват — планида такова… За то, что жив, спасибо вам, слова, слова, слова, а совесть бессловесна — молчит и смотрит, чёртова сова!

СКАЖИ, ЧТО ТЫ ЖИВА…

«Прав Ты, о Господи, трижды прав…»

Прав Ты, о Господи, трижды прав в

этом обвале бед, но разреши обратиться в прах — сил моих больше нет. Прав Ты, и кара Твоя проста: в белый смертельный сплав слиты время лёгких растрат и время тяжких расплат. Трижды прав Ты, но в муке дня, который там, впереди, Господи, убивая меня, любимую пощади!

«Hе от Творца, не от скупщика душ…»

Hе от Творца, не от скупщика душ — стыдно сказать, от плотины зависим. Вот и стоит рукотворная сушь над белизною песчаных залысин. Волга слепит равнодушней слюды. Hи рыболова на отмелях этих. Только цепочкою птичьи следы, словно гулял одинокий скелетик.

ПРУД. ЗИМА

В глубоком чёрном льду ветвистые расколы прозрачно-известковы, и я по ним иду. А было — шли вдвоём, ещё живые оба, и завитком сугроба кончался водоём.

«Скорлупка бигуди…»

Скорлупка бигуди. Пылятся кружева. Послушай, разбуди, скажи, что ты жива. Такой подробный бред — до складочки по шву. И пачка сигарет лежит — как наяву.

«Вот и осень с позолотцей…»

Вот и осень с позолотцей. Всюду тонкий запах тленья. Крашу крестик, правлю тризну, разговариваю с твердью. Самому ещё придётся отвечать за преступленье, именуемое жизнью и караемое смертью.

«Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь!»

Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь! В беспощадные ночи, когда подбиваешь итоги, вновь приходит на помощь весёлая сильная плоть, и убийца по имени совесть уходит с дороги. Но когда твою плоть на глазах твоих скормят земле и шагнёт к тебе совесть с застывшей усмешкой безумца, ты ещё затоскуешь, дружок, о кипящей смоле, раскалённых щипцах и зазубренных тяжких трезубцах.

«Вот и кончен поединок. Навсегда…»

Вот и кончен поединок. Навсегда. Впереди еще какие-то года, слёзы пьяные да карканье ворон. На зубах скрипит песчинка с похорон.

ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕДОЛГО…

«Будут ли тому причиной войны…»

Будут ли тому причиной войны или наступленье тяжких льдов — мы уйдём. Земля вздохнет спокойно, распрямляя шрамы городов. Разве это не издёвка злая: пробуя на ноготь остриё, взрывами и плугами терзая, люди звали матушкой её! Из окна — запруженная Волга. Берега

в строительной пыли. Ждёт Земля. Теперь уже недолго. Мы уходим. Мы почти ушли.

«Когда ты предаёшься хлопотам…»

Когда ты предаёшься хлопотам в толпе таких же человечин, внутри нашёптывает кто-то там: «Ты, парень, случаем, не вечен? Со страхом или с умилением, но пережил ты, спора нету, столетье, Родину, миллениум… Осталось пережить планету».

«Забавно сознавать, но Робинзон-то…»

Забавно сознавать, но Робинзон-то — в тебе. Не на рисунке. Не в строке. Куда ни глянь, враньё до горизонта, и ты один на малом островке. Что остаётся? Верить в милость Божью, когда волна пугающе близка, да подбирать обкатанные ложью обломки истин с белого песка.

«Ничего мы не обрящем…»

Ничего мы не обрящем — только темечко расплющим, пребывая в настоящем и мечтая о грядущем. Не дури, едрёна вошь! Рок тебя не проворонит. Здесь ты все-таки живёшь, а в грядущем — похоронят.

«Когда возвратишься в пустую…»

Когда возвратишься в пустую бетонную гулкую клеть, где лампа горит вхолостую и где предстоит околеть, ты лепет воды в туалете прими за журчанье ручья — и нет уже каменной клети, и вновь боевая ничья!

БЕЛАЯ УСАДЬБА

«Мне снятся сны, где всё — как наяву…»

Мне снятся сны, где всё — как наяву: иду проспектом, что-то покупаю. Hа кой я чёрт, скажите, засыпаю — и снова, получается, живу? Я эту явь когда-нибудь взорву, но не за то, что тесно в ней и тошно, и даже не за подлость, а за то, что мне снятся сны, где всё — как наяву!

«Hеба серое болотце…»

Hеба серое болотце. Влажная стена. У балкона чайка бьётся, будто простыня. Бедолага, шаромыга, марлевый испод. Это утро. Это Рига. Это Hовый год.

БЕЛАЯ УСАДЬБА

Людмиле Козинец

Ох, упрям! Сижу в кабаке. Сыт и пьян, и нос в табаке. То ли песня вдалеке, то ли где-то свадьба… Штоф вина на столе пустом у окна, а в окошке том — над господским над прудом белая усадьба. Сыр да бор да негромкий сказ, мол, недобр у барыни глаз — привораживает враз, хуже не сказать бы… Черти пьяные, вы о ком? Я-то с барыней не знаком! Ну а сам взгляну тайком в сторону усадьбы. Что ж, колдунья, твоя взяла! Грош кладу я на край стола. Углядела, повела… Век тебя не знать бы! Волшебством ты и впрямь сильна: я в шестом кабаке спьяна, а в окошке вновь она — белая усадьба…

1 2 3 4 5 6 7-10