Чертовски неправильный парень

Джейн С. Р.

Я задалась вопросом, смогу ли я когда-нибудь решиться спросить, почему он покинул «Рыцарей». Очевидно, для него это была очень щекотливая тема.

– Ты был офигенным сегодня, – сказал Линкольн, от чего Ари буквально просиял. – Ты даже как-то смог компенсировать присутствие Сото на льду.

Упоминание его имени заставило меня оглянуться на Сото и Шарлотту, болтающих с другими членами команды. Сото сверлил нас взглядом, даже несмотря на то, что моя соседка пыталась привлечь его внимание. Мелкая дрожь побежала по коже.

Ари наконец отпустил мою руку и вместо этого прижал ладонь

к моей пояснице – это не совсем то место, куда спускаются ладони «просто друзей». Его большой палец начал скользить взад-вперед. Даже через джерси я почувствовала, как по коже пробегает электрический разряд от этого прикосновения.

– Итак, Блэйк, – протянул Линкольн. – Как получилось, что вы с моим мальчиком Ари стали лучшими друзьями? Я мог бы усомниться в твоем вкусе, но он сделал со мной то же самое много лет назад, так что могу только посочувствовать.

Ари издал возмущенный смешок.

– Просто признай это. В наших отношениях я самый классный. Ты бы пропал без меня.

Линкольн ухмыльнулся, и у меня слегка закружилась голова от восхитительной первоклассной энергии альфа-самцов, исходящей от этих двух парней.

И в этот момент Уолкер возник прямо рядом с нами.

– Привет, ребят, – сказал он очаровательно взволнованным голосом. Ари вздохнул и с раздражением провел рукой по лицу.

– Линкольн, познакомься со своей «хоккейной зайкой» [2] номер один. Мистер Прекрасный принц собственной персоной. Уолкер.

2

Хоккейная зайка – девушка, которая встречается\спит только с хоккеистами.

Уолкер застонал и повернулся, чтобы уйти, но тут Ари протянул руку и со смехом схватил его за рубашку.

– Иди сюда, приятель. Нам нужно рассказать Линкольну о нашем новом ритуале перед игрой.

Лицо Уолкера приобрело почти фиолетовый оттенок, и он тут же смущенно прикрыл его. Было довольно забавно видеть, как этот крупный, татуированный красавчик съежился от смущения.

Линкольн некоторое время изучал Уолкера, прежде чем улыбка медленно расплылась по его красивому лицу.

– Братан, ты был охрененным сегодня, – сказал он, протягивая Уолкеру руку для рукопожатия.

Уолкер, казалось, вот-вот упадет в обморок от того, что Линкольн заговорил с ним.

– Правда? – удивился он. – То есть, да. Спасибо. Это была отличная игра.

Ари трясся от смеха, его глаза бегали с одного лица на другое. А его ладонь скользнула к моему бедру, – и теперь я была прижата к его боку.

Я прекрасно вписывалась в их компанию, стоя вот так, прижавшись к нему.

Но затем в сознании промелькнуло лицо Кларка, и меня снова поглотило чувство вины, и внезапно нахлынули воспоминания о прошлом.

Я почувствовала оцепенение, когда ледяная вода в ванне обволокла мое дрожащее тело. Таблетки, которые я приняла, делали свое дело, и сознание окутывала дымка. Мир вокруг расплывался, а мысли путались. Я по спирали погружалась в темноту. Все было почти кончено.

Я

была почти свободна.

Пока я лежала там, вода, казалось, поглощала меня, ее холодные пальцы обхватывали мои конечности, увлекая все глубже в леденящую бездну. Резкий искусственный свет комнаты отбрасывал кривые тени на стены, создавая сюрреалистическую и жуткую атмосферу. Мое тело казалось тяжелым и неповоротливым.

Онемевшим.

Прямо как я и хотела.

Все было как в тумане, и мое сознание ускользало, как струйка дыма. Было ощущение, что я погружаюсь, все глубже опускаюсь на неумолимое дно отчаяния.

Но затем в этой удушающей темноте из пустоты возникли руки и обхватили меня. Подняли и вытащили из этого холода. На мгновение ко мне будто вернулся кусочек сознания.

– Блэйк! – позвал голос, полный паники и отчаяния. Это был Кларк. Его голос эхом отдавался в затуманенном сознании, словно крик, доносившийся из пустоши.

Я пыталась ответить, пыталась дотянуться до него, но мое тело по-прежнему не давало мне даже пошевелиться. Мир оставался путаницей из ощущений и разрозненных образов. Я видела склонившееся надо мной лицо Кларка, искаженное страхом и ужасом.

А потом я поняла, что уже не лежу в ванне. Меня несли, мое обмякшее и неподвижное тело баюкали руки Кларка. В бешеном ритме его шаги эхом отдавались в моей голове – я почувствовала прохладный ночной воздух. Он вынес меня из нашей квартиры.

Мы оказались у машины, и меня осторожно положили на заднее сиденье. Я слышала прерывистое дыхание Кларка, его дрожащий голос, когда он говорил со мной, пытаясь удержать в сознании. Его слова были спасательным кругом в темноте, отчаянной мольбой остаться с ним.

Машина мчалась по городским улицам, шины визжали по асфальту. Вдалеке завывали сирены, приближаясь с каждой секундой. Я угасала, сознанием все больше отдаляясь от мира.

А потом глаза резануло резкое флуоресцентное освещение больничной палаты. В ноздри ударил едкий запах антисептика. Я почувствовала тяжесть мониторов и трубок, подсоединенных к моему телу, – они служили напоминанием о хрупкости жизни.

Кларк, на лице которого отразились облегчение и душевная боль, сидел у моей кровати, держа меня за руку так, словно она была самой драгоценной вещью в мире.

Он спас меня, и я была обязана ему всем.

– Блэйк? – позвал голос Ари, и я резко вернулась в настоящий момент, где стояла, прижатая к его крепкому телу.

– Прости. Эм. Я только быстренько сбегаю в уборную, – пробормотала я, чувствуя, как мои щеки заливает легкий румянец. Мне нужна была передышка. Я не могла дышать, не могла думать, не могла поступать правильно, когда он находился рядом.