Чертовски знаменита
Шрифт:
– Я не верю в привидения; с другой стороны, я и не не верю в них. Но я удивился, почему Жан-Клод настаивал, чтобы вы остановились в палаццо.
Катерин пожала плечами. Муж вел себя настолько странно, что задумываться о причинах не имело смысла. Теперь же ей было необходимо не допустить его на съемочную площадку. Ей было плевать, в каком он настроении, она не желала его видеть и не собиралась с ним встречаться. Она поделилась этой проблемой с Франко.
– Но, Китти, он же исполнительный режиссер, как я могу не пустить его на площадку? Я тридцать лет в этом деле варюсь и ни разу не слышал, чтобы режиссера не пустили на площадку.
– Франко,
– Это Жан-Клод сделал? Она кивнула.
– Если хочешь, я скажу об этом Джо Гаване, но ты же знаешь, какой он вспыльчивый и сумасшедший. Если Джо увидит эти синяки, он, возможно, попытается измордовать Жан-Клода, а ведь осталось всего два дня съемок, мы не можем себе такого позволить, верно?
– Совершенно определенно не можем. – Франко уже беспокоился по поводу графика, погоды и его работы со следующей американской компанией, которая приедет на съемки в Италию. Они и так вышли из бюджета и не могли себе позволить ни единой задержки в последние два дня.
– Я бы хотела, чтобы ты поставил охрану у каждого входа в палаццо и он не смог бы туда проникнуть. Я хочу, чтобы ты ему позвонил и сказал, что я не желаю его видеть и что ему запрещено появляться на съемочной площадке.
– О Господи, попросила бы чего-нибудь полегче. – Франко явно расстроился.
– Значит, договорились. Впрочем, я передумала, я позвоню ему сама, – твердо заключила Катерин.
Когда Катерин позвонила в гостиницу, Жан-Клода там не было, зато она застала Али. Катерин велела девушке передать Жан-Клоду, чтобы он позвонил ей, когда вернется из Рима. Али сообщила, что он уехал по срочному делу. Что за срочное дело? Катерин бы очень хотелось поговорить со Стивеном в Лос-Анджелесе, но его невозможно было застать. Она должна все рассчитать: пусть Бренда вызовет Али под каким-нибудь предлогом, а она тем временем возьмет дела. Бренда согласится. Ее всегда можно уговорить.
Катерин смотрела на сверкающий залив за окнами гостиницы, весь покрытый солнечными бликами. Стояло чудесное теплое утро, и она порадовалась, что находится здесь, а не в том сыром палаццо. Они накануне произвели наружные съемки, так что теперь осталась лишь финальная сцена костюмированного бала, апофеоз всего фильма. Но съемка начнется в десять вечера, а пока еще роскошное венецианское утро, и она может присоединиться к Томми и Бренде на пляже.
Катерин надела солнцезащитные очки, черный купальник и короткий махровый халат и прихватила соломенную шляпу и полотняную сумку. Выйдя наружу и вдыхая чистый, наполненный солнцем воздух, она ощутила, как начинает спадать напряжение и прочищаться голова. Все будет в порядке. Она преодолеет и это препятствие на своем пути точно так же, как она преодолевала остальные.
Едва выйдя на пляж, она заметила какую-то суету у кромки воды: собралась толпа, люди плакали, а вдалеке слышалось завывание сирен «скорой помощи». Она смутно видела, что на песке что-то или кто-то лежит, а когда подошла поближе, служащий пляжа протиснулся сквозь толпу и побежал к ней. Будто по какому-то таинственному знаку толпа повернулась к Катерин, и люди воззрились на нее любопытными глазами, полными жалости. Служащий приблизился к ней и одной рукой полуобнял за плечи.
– Мне очень жаль, signora, у меня плохие новости. Вы должны быть готовы к потрясению.
– О Господи… Томми….
Служащий
– Она умерла, мама, она умерла. Бренда утонула, и я один виноват.
Катерин одновременно охватили два противоположных чувства: сначала облегчение от того, что Томми жив-здоров, потом огромное чувство вины – ее лучшая подруга умерла, а она на какое-то ужасное мгновение даже обрадовалась, что это она, а не Томми.
Позже ей рассказали, что случилось. Бренда всегда плавала плохо, но море обожала, а Томми в восторге от того, что освободился от костылей, предложил ей плыть наперегонки до надувного плота в полумиле от берега. Она нормально доплыла до плота, но на обратный путь у нее сил не хватило, и на половине пути с ней случился сердечный приступ. Когда спасатель на пляже заметил, что произошло, было уже поздно.
– О Господи. – Катерин налила себе рюмку бренди. Она не могла смириться, что Бренда, ее веселая и жизнерадостная подруга и лучший друг Томми, умерла. Томми все еще продолжал рыдать, и ради него Катерин старалась держать себя в руках, хотя в горле стоял комок величиной с арбуз, готовый задушить ее.
– Вам нужны друзья, чтобы побыли с вами, – сочувственно сказал управляющий гостиницы. – И хорошо бы вызвать доктора, чтобы дал успокоительное.
– Я позвоню друзьям, они приедут, – согласилась Катерин.
– Я могу это сделать за вас, signora, – предложил управляющий. – Вам нужно успокоиться.
Небо постепенно темнело, и вдалеке прогремел гром. Гром напомнил Катерин о Жан-Клоде и несчастье с его братом. Она вздрогнула и отпила еще глоток. Блэки и Мона, отдыхающие после тяжелых съемок накануне, оказались в своих номерах и немедленно бросились вместе с Франко в «Киприани». Мучившемуся от угрызений совести Томми дали успокоительное, и врач предложил, чтобы и Катерин тоже приняла легкий транквилизатор. Катерин не привыкла пить таблетки, поэтому голова у нее была как в тумане, когда зазвонил телефон.
– Это Жан-Клод.
Катерин, не осознав, что ей сказали, взяла трубку и похолодела, услышав голос Жан-Клода.
– Китти, ты меня извини, что не позвонил, но мне неожиданно пришлось выехать в Рим. У тебя все в порядке, cherie? – Голос медовый, сочувственный.
– Нет, у меня не все в порядке. – Без всяких эмоций Катерин поведала ему о трагедии.
– О cherie, какой ужас. Я немедленно приеду.
– Нет, Жан-Клод. Не приезжай. Я не хочу тебя видеть. И сегодня вечером, и никогда. – Стараясь говорить спокойно, Катерин сжала зубы.
– Что ты такое говоришь. – Голос стал жестким. – Ты не можешь думать так всерьез, cherie, просто не можешь.
– Еще как могу. – Сердце стучало, но таблетка помогала ей сохранять спокойствие. – Поговори обо всем с Франко. Я слишком устала, чтобы разговаривать. Передаю ему трубку. – Она протянула трубку Франко и свалилась на диван.
Томми спал в соседней спальне. Блэки старался успокоить дрожащую Китти, которая пыталась взять себя в руки. Еще один день. Она должна закончить этот фильм. Она будет горевать по Бренде завтра, оплакивать свой неудавшийся брак, но сейчас она не может позволить себе такой роскоши.