Чертовы котята

Лехтолайнен Леена

— Я оставлю тебя там. Мне пора возвращаться в Лэнгвик. Надо молиться, чтобы Юрий не рассказал Юлии, что я ездила не в Хельсинки, а сюда.

Я открыла машину, Давид сел и присвистнул от удивления при виде богато украшенного салона с красным деревом и серебром. В паре сотен метров стоял «ягуар» Юрия.

— Ты и в самом деле видел, как Паскевич избивал Юрия? — спросила я.

Меня жгла мысль о том, что Давид, возможно, тоже бил Транкова, получая от этого удовольствие. Нет, я не хотела думать о нем как о безжалостном садисте.

— В то

время я работал телохранителем Паскевича и отвечал не только за его личную безопасность, но и безопасность всех людей в доме. Я видел, как Юрий смотрел на Дарью. То, что я оказался рядом, вышло случайно. Возможно, девочка думала, что он просто поцелует ее пару раз, но он захотел большего. Она просто с ума сошла от случившегося. И Паскевич решил продемонстрировать свою власть. У него с сыном были самые странные отношения, которые я только видел. Они ненавидели друг друга, но при этом не могли разойтись. Приятного мало — смотреть, как отец избивал его, к тому же получая от этого удовольствие. Кажется, он был крайне разочарован, что парень не взмолился о пощаде. Хилья, поверь, я действительно просил его прекратить. Ты же знаешь меня. Но как я мог помешать ему? Да и Юрий тогда возненавидел бы меня еще сильнее. Нет, я не могу ему доверять. Нам просто чертовски не повезло, что мы столкнулись с ним именно сегодня.

Я свернула с дороги и въехала во двор усадьбы. Под ногами расстилался ковер из анютиных глазок, фиалок и серебристых лилий. Наверное, их посадили еще до того, как эта территория была отдана Советскому Союзу, а с тех пор они разрослись и пестрым душистым ковром заткали всю землю. Слышался стрекот кузнечиков. Мы прошли по двору, стрекот усилился, хотя самих кузнечиков не было видно.

— Ты и в самом деле очень торопишься? Может, скажешь, что попала в пробку, потеряла сим-карту и тебе пришлось ехать за новой, или придумаешь еще что-нибудь? Пойдем со мной в гостиницу. Я очень по тебе соскучился.

Он склонился и поцеловал меня, но я не смогла ответить ему тем же. Давид немного отодвинулся и взглянул мне прямо в глаза:

— Я говорил, что не требую от тебя верности. Прошлой осенью я заезжал в Лэнгвик и видел в освещенном окне, как ты целовалась с Транковым. Но даже тогда я не верил, что ты ляжешь с ним в постель.

— Ты видел нас?

Тогда мне померещился темный силуэт в прибрежных зарослях, но я подумала, что это плод моего воображения. А это был Давид. И он даже не сказал мне, что был в Финляндии.

— Да. Но не мог с тобой связаться. Я думал, что Рютконен организовал за тобой круглосуточную слежку. Хотя потом оказалось, что он действовал один, вернее, на пару с Транковым. Пожалуйста, не объясняй ничего.

Давид гладил меня по волосам, по спине. Я чувствовала, еще немного — и я замурлыкаю. Я прижалась головой к его груди и снова надела на палец кольцо. Пусть оно будет моим талисманом.

— Нам надо как-нибудь спокойно поговорить. Ты долго пробудешь в Финляндии?

— До послезавтра. На майские праздники еду в Эстонию.

Родители арендовали домик в деревне, и Дейвидас проведет там начало мая. Надеюсь, там мы все будем в безопасности, ну, хотя бы первое время. Может, мы могли бы обмениваться сообщениями? Увидимся завтра или послезавтра с утра?

— Не знаю. Попробую. А сейчас мне пора идти.

Мы поцеловались, мне потребовалось собрать всю свою волю, чтобы оторваться от его губ. Затем я завела машину и отправилась обратно в Лэнгвик. Там в саду пел черный дрозд, в палисаднике не торопясь расцветали первые тюльпаны. «Ягуара» на месте не было, значит, Юрий еще не вернулся. Я даже не хотела думать о том, что они с Давидом снова могут встретиться.

— Господа еще не вернулись из сауны, — объявила Ханна, когда я зашла на кухню за чашкой чая. Слово «господа» она произнесла ироничным тоном.

— А где Юрий? — невинно поинтересовалась я.

— Отправился в Коппарняси посмотреть, как направление солнечных лучей вписывается в его архитектурные планы. Ты же знаешь его. Неизвестно, получится ли вообще что-нибудь из этой затеи.

Она открыла холодильник и достала мешок с луком. Выбрала три крупные луковицы, взяла японский нож и принялась сноровисто их чистить, будто повар в высококлассном ресторане.

— Что ты имеешь в виду?

— У Сюрьянена, похоже, впереди тяжелые времена. Выборы прошли совсем не так, как он ожидал. Никто из его людей не прошел в правительство, и в парламенте у него почти нет поддержки. Так что не факт, что теперь у него получится все задуманное.

— В отношении Коппарняси?

— Да. И Юлии тоже. Ведь свадьба не на следующей неделе, а только ближе к Иванову дню. Юлия с отцом еще десять раз успеют поменять решение.

С чего это Ханна сегодня так разговорилась? Она достала чеснок, почистила его и принялась измельчать. По кухне распространился сильный запах.

— Ты не могла бы достать из морозилки упаковку говядины? Хочу сегодня приготовить французский луковый суп. И самой захотелось, и Уско его любит. Одно из любимых блюд Сату. Юлии, конечно, будет немного неприятно.

— Что? Луковый суп или то, что его любила Сату?

— И то и другое. Сату, кстати, сегодня снова звонила. Плакала, жаловалась на жизнь и пыталась выяснить, когда и где будет проходить свадьба. Хочет там появиться и всем показать, что такое разбитое сердце.

В морозилке все хранилось в идеальном порядке: замороженное мясо, птица, овощи и ягоды в аккуратных упаковках. Я вытащила говядину.

— Спасибо. — Ханна кивнула и продолжила: — Да, полагаю, ты будешь отвечать за безопасность на свадьбе, так что мотай на ус. Сату нельзя пускать на венчание, иначе она закатит скандал. Кстати, не знаешь, Ватаненов пригласили? От них тоже можно ждать неприятностей, особенно от Анне. Она может напиться уже с утра и устроить настоящий дебош. Уско не любит, когда ему дают советы, но, может, тебе стоит поговорить с Юлией? Меня она точно не будет слушать.