Червонец
Шрифт:
– Наше почтеньице, Владислав Игоревич!
– Ищи быстрее, Фролыч, соседа, и дуйте оба сюда. Протокольчик тут…
– А чего его искать? Тёзка тут со мной с утряни самоотверженно трудится. Потом и я ему подмогну на ихней территории, – прокартавил, не совсем хорошо выговаривая букву «р», водитель прокурорской автомашины Михаил Фролович, и кивнул в сторону, где за глухим деревянным забором располагался гараж соседствующего с прокуратурой районного комитета ДОСААФ 19 .
19
Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту – всесоюзная
– Опять оба в ремонте? С утра? – с усмешкой понюхал воздух Наконечный.
– Не-е, не подумайте, Владислав Игоревич, это, наверно, со вчерашнего небольшие остатошние явления: у внучонка моей кумы первый зубок на свет божий вылез, вот скромненько в родственном кругу и отметили… А нонеча «шеф» Михал Антоныча в командировку на личном автомобиле укатил, ну, служебную его лайбу мы на профилактику и поставили. Так, по мелочи… А вот нашему с вами «козлику» 20 сам чёрт велел с устатку кряхтеть да ломаться чуть не каженный день – свой десятилетний лимит он, вы же знаете, уже если не дважды, то полторажды точно откатал. Эй, Антоныч, где ты там? Давай сюда! Дело тут опять на сто грамм! Закону чуток послужить надобно.
20
Популярнейший в сельских районах СССР, но к 1980-м годам уже явно устаревший легковой автомобиль-«вездеход» «ГАЗ-69» производства Горьковского автозавода
Рядом с конопатым тут же, как из-под земли, вырос низенький животастый, такой же полуголый, грязный и небритый, но в отличие от своего бледнокожего коллеги очень загорелый добродушный мужичок приблизительно тех же лет в фетровой шляпе неопределённого из-за невообразимой перепачканности цвета:
– Здравия желаем, Владислав Игоревич!
– И вам не хворать! Значит, так, мужики… – Наконечный, поднявшись из-за стола и подойдя к окну, оглядел своих «штатных» понятых, готовых за «сто грамм» подписать для него любую бумагу и уже не первый год избавляющих нравившегося им своей человечностью следователя от поиска и уговаривания не всегда относившихся с энтузиазмом к «сотрудничанью с органами» посторонних людей, чтобы те «присутствовали и удостоверяли», как того требует в некоторых случаях процессуальное законодательство. – Нужно скоренько осмотреть для опознания подозреваемым по делу одну мелочь. Да не бомба, успокойтесь. Боюсь, однако ж, быстро не получится – в таком виде впускать вас в помещение прокуратуры не очень удобно. А пока отмоетесь, оденетесь хоть чуть-чуть цивильно…
– Кхе-кхе… Игоревич, а если как обычно?.. Душа горит, страсть!
Владислав Игоревич покосился на смирно сидящего подследственного. Подошёл к столу, взял бланк протокола:
– Не возражаете, Десяткин?
– Не возражаю, – ухмыльнулся тот.
Наконечный вынул из кармана пятирублёвую купюру, протянул вместе с бланком в окно:
– Где подписывать, знаете. А заодно сбегайте-ка, купите мне курева.
Повеселевшие конопатый и толстячок, быстро подписав чистый бланк документа, удалились в сторону ближайшей продуктовой торговой точки «покупать курево» некурящему следователю.
Прочие протокольные действия, последовавшие за осмотром расчёски, ничего существенного в копилку следствия не добавили – и следователь, и подследственный остались каждый при своём мнении.
Поскольку Десяткина как обвиняемого можно было держать под арестом уже спокойно до самого суда, Наконечный решил немного прерваться в непосредственных с ним контактах, запросить в архивах и тщательно изучить прежние уголовные дела Десяткина, поконсультироваться со следственным управлением облпрокуратуры, процессуально пообщаться с потерпевшей Выхухолевой по мере её выздоровления, вникнуть в её образ жизни, семейные и иные, если таковые есть,
Что-то такое ещё, кроме необычного поведения обвиняемого, смутно тревожило, а с какого-то момента принялось всё ощутимее терзать Владислава в этом примитивно-банальном на первый взгляд случае – вчерашний «зэк» порезвился «в меру своей испорченности», зверски изнасиловал «весёлого нрава», по определению того же майора Поимкина, бабоньку. Эка невидаль!.. Но… что именно тревожило и терзало, понять он пока не мог, и это выбивало его из колеи, лишало душевного равновесия. Не хватало, чёрт побери, ещё одного спора со своей служебной судьбой, очередного щелчка по носу и так уже основательно подпорченной карьеры!..
Пустить всё на самотек, и пусть катится этот корчащий из себя умника Десяткин на свой «зарезервированный безжалостным роком» уже не первый в его уголовной жизни «червонец» туда, куда так решительно настроился… И начальство «прокуратурское» облегчённо вздохнёт, и в целом дела, глядишь, веселее пойдут, коллеги и односельчане в своих пересудах о «взрывоопасности» Владислава Игоревича Наконечного поутихнут: наконец-то, дескать, чересчур прыткий следователь успокоился, присмирел, поумнел… А главное, и семейная жизнь потечёт более плавно, без тревожного повседневного ожидания очередной любимой женой очередного «выкрутаса» неплохого, в общем-то, мужа.
Когда конвой уводил по дощатому тротуару переднего двора прокуратуры обвиняемого Десяткина, навстречу, посторонившись, нетвёрдо пробрели довольные удачно складывающимся днём два приятеля-водителя Михаила – «прокуратурский» Фролович и «досаафовский» Антонович.
– Ба-а, Фролыч! – шепеляво присвистнув, проводил взглядом конвоируемого к стоявшей за калиткой милицейской машине Десяткина Михаил Антонович, и зашептал напарнику в ухо:
– Ты только позырь, на какую персону мы ноне бумаженцию подмахнули не глядя! Да ведь это ж двоюродный племянник жены главного ветврача того колхоза, где председательствует брат моего свояка Фадеича.
– Ай-яй-яй-яй-яй, Антоныч! Какого близкого родича помогаешь в тюрягу закрыть наглухо… И за что, спрашивается? Всего-навсего за то, что, как народ гутарит, зашпилил да поколотил при этом, аки родную бабу не всякий колачивает, подчинённую того ветврача, жена которого приходится тёткой злыдня, и у которого есть начальник колхозный, приходящийся братом мужа сестры твоей супружницы. Ох-хренеть! С кем я пью из одного стакана столько лет!..
– Да иди ты, Фролыч! Таким макаром кого хошь к любому анчихристу в родню причислить можно, хучь к фюреру фашистскому. А дело мы с тобой праведное делаем – облегчаем труд следователю и, значит, вносим свою лепту в борьбу с преступностью. Сам же говоришь – закону послужить надобно. Вот увидишь, как народ доволен будет, когда наш Игоревич вмандякает этому… по самые помидоры.
– А поэтому, стоит, наверно, попросить у Игорича ещё хыть на чекушечку?..
– Не даст.
– Эх, раскупорить свою последнюю заначку, что ли…
– Ой, последнюю… так я тебе и поверил! Что, бочковое пиво в баре у твоей Соньки перестало пену гнать?
– Не паясничай, а то обижусь!
– Ладно, ладно, пошли…
VII
Очередная еженедельная планёрка в кабинете прокурора области подходила к концу. Итоги подведены, планы уточнены.
– Ну и, напоследок, товарищи, – исполняющий обязанности прокурора области старший советник юстиции Стюднев с некоторой торжественностью оглядел присутствующих, – хорошая новость. Пока, конечно, неофициальная. Есть у нас с вами реальный шанс к концу года быть отмеченными, как лучшие в стране по раскрываемости тяжких преступлений. Так что, прошу, не откладывая в долгий ящик, подготовить списки для предположительного награждения самых результативных подчинённых каждому из вас специалистов, имеющих отношение к следственной работе. Может, если конечно всё сбудется, имеет смысл попутно поощрить и кого-то из рядов нашей доблестной милиции. Всё. Вопросов нет? Тогда…