Червонная дама
Шрифт:
Как она отреагирует, если он присоединится к ней под душем?
Нет. Он упустил момент.
Он долго слушал, как течет вода. Потом она вышла в его халате, который был ей велик, стянутом на талии поясом, и посмотрела на него. Он не сдвинулся с места.
Она собрала свою одежду, взяла сумку и снова удалилась в ванную. Через пару минут появилась опять, полностью одетая, и обулась в босоножки, на ходу расчесывая влажные волосы. Подобрала свои трусы и сунула в сумку. Ему страшно хотелось сунуть руку ей под юбку и медленно провести снизу вверх, но он даже не шелохнулся.
— Почему ты молчишь? Обиделся? —
Он потряс головой:
— Нет. Не в этом дело.
— Тогда почему ты не пришел ко мне под душ?
— Я думал, ты на меня злишься.
Она покачала головой, словно заранее знала, что он ответит именно так, и в ее глазах вдруг промелькнула печаль.
— Знаешь, ты не очень-то обращай внимание на то, что я говорю. Я ведь могу и ошибаться. Может, ты как раз прав, что ничего не пускаешь на самотек. Наверное, я никогда и никого не буду любить так, как любила… Как любила тебя. Что бы ни случилось.
Ее слова звучали прощанием. Внезапно все это — ее приход, их страсть — приобрело какой-то новый смысл, который она до поры до времени от него скрывала. Взволнованный, он приподнялся и потянулся к ней, чтобы обнять.
— Подожди, — отстраняясь и не глядя на него, проговорила она. — Это еще не все. Я была с тобой не совсем честна.
Он боялся того, что она собиралась сказать, хотя в глубине души понимал, что ждал чего-то в этом роде давно. С того дня, как они расстались.
— Я… Я выхожу замуж, — быстро произнесла она. — Скорее всего, в следующем месяце.
Он замер, остолбенев. Нет. К этому он не был готов. В жизни Мириам должен был появиться другой мужчина. Вряд ли ее устроили бы короткие свидания два-три раза в месяц. Он мирился с наличием соперника, принимая его как неизбежное следствие их развода. Но замужество!
Она повернулась к нему спиной и исчезла за дверью.
Глава 7
Он смотрел на нее спящую со смешанным чувством ненависти и притяжения. Своим ровным спокойным дыханием она наносила оскорбление раздиравшей его ярости. Как было бы просто — сесть на нее, сдавить хрупкую шею и держать, пока не задохнется. Ну да, а потом его арестуют и засадят за решетку. И получится, что она победила.
Нет. Он выбрал другое решение. Единственно возможное. Оно потребует от него смелости, настойчивости и воображения, но из этого испытания он выйдет обновленным и свободным. Победителем. И еще долго будет смаковать свою победу. Пусть легавые его допрашивают — это неизбежно, — вести игру будет он. Он ответит на все их вопросы с взволнованной искренностью, а в душе будет ржать над ними. И они ничегошеньки не смогут ему предъявить.
Он тихо покинул спальню, надел куртку и вышел из дому.
Он не может долго оставаться поблизости от нее, даже если их разделяет стена. Он боялся, что не совладает с собой и даст волю гневу. Значит, надо обдумать продолжение плана.
Первую его часть он осуществил с поразительной легкостью. Воспользовался игрушечным арбалетом, подаренным дядей, когда ему было двенадцать лет. Этот арбалет был единственной вещью, сохранившейся у него с детства. Он так и не решился с ним расстаться. Через арбалет на него никогда не выйдут. Тетива давно разорвалась, механизм спускового крючка
Зато раздобыть болты оказалось куда труднее. Пришлось мастерить их самому из алюминиевых трубочек, каучука и суперклея. Самой большой проблемой оказались трубки. Поначалу он подумывал вытесать их из дерева, например из тонких веток орешника. Он даже предпринял несколько попыток, абсолютно неудачных. Трубки должны были быть прочными, легкими и отлично сбалансированными. Он долго ломал себе голову, пока наконец не нашел то, что ему было нужно, — случайно проходя мимо магазина, торгующего всякой экзотикой. Трубочки длиной сантиметров пятнадцать были подвешены на нитках к более толстой горизонтальной трубке. Продавщица объяснила, что при малейшем дуновении ветерка они приходят в соприкосновение и издают приятные звуки. Он подергал в руках эту штуковину, подняв металлический звон. И купил сразу две, потребовав скидку. Она согласилась уступить пять процентов. Его так и подмывало поторговаться еще, но хватило ума сдержаться. Платил он наличными. Она спросила, не желает ли он, чтобы покупку ему упаковали в подарочную бумагу, и он чуть не расхохотался.
Мастеря болты, он испытывал огромное наслаждение. Его план понемногу обретал черты реальности. Блестящие железяки казались ему крошечными снарядами. Вскоре в коробке из-под воздушного фильтра уже лежали двадцать два арбалетных болта.
Разумеется, столько ему не понадобится, но он же должен потренироваться — и перед началом, и между этапами. Импровизация в его планы никак не входила.
Тренироваться он выходил во двор за гаражом, загроможденный остовами разбитых машин и железным ломом, но вскоре его осенила новая идея. Надо провести испытания на месте.
Он долго взвешивал все за и против. Это было рискованно, даже опасно. Его могли заметить и опознать. Однако приняв минимальные меры предосторожности и чуть изменив внешность, риск можно свести к нулю, зато результат будет гарантирован. Ничто не сравнится с полевым опытом. Разумеется, он не собирается делать полтора десятка выстрелов — пары-тройки вполне достаточно.
На свою жертву он наткнулся случайно — как и на алюминиевые трубки. Но его сила как раз и заключалась в умении использовать подвернувшийся случай. На нем же базировалась и безупречность его замысла.
Вообще-то он обратил внимание на эту женщину в те дни, когда его план еще только начинал созревать. Совпадение его мыслей с появлением потенциальной жертвы показалось ему благоприятным знаком и убедительным доказательством того, что он на верном пути.
Он увидел, как она входит в вагончик, служивший на стройке передвижной конторой, и что-то его неприятно кольнуло, настолько она напоминала фигурой его жену, вернее сказать, стерву, мечтавшую его погубить. Та же летящая, почти невесомая походка, та же трудноуловимая смесь силы и слабости, в давние времена покорившая его, а сегодня вызывавшая одно желание — бить и убивать. Как он любил ее! Пока она не превратилась в жирную беременную уродину. А потом еще произвела на свет эту козявку, эту карикатуру на человеческое существо, укравшую у него ее любовь и заботу.