Чешский с Карелом Чапеком. Рассказы из одного кармана

Эскина Александра

„Pov'idali (как же),“ pravili hajn'i (говорили лесничие). „To d'ite (ребенок), co mu ten chlap vzal chleba (у которого тот мужик забрал хлеб), je tamhle hajn'eho z Hurky douce (дочка лесничего из Гурки). To my tak nemuzeme nechat (мы этого так оставить не можем), a basta (и точка)!“

Sotva se podarilo srovnat tento konflikt, vypukl nov'y na druh'e strane kruhu, mezi cetn'iky a hajn'ymi. „Jdete n'am odtud,“ vztekali se cetn'ici, „tohle nen'i hon na zaj'ice!“

„Az naprs'i,“ pravili hajn'i, „tohle jsou nase lesy, a tady my m'ame pr'avo chodit, v'ime?“

„Mejte rozum, lidi,“ urovn'aval to s'azavsk'y Kousek, „to je nase vec, a do toho at se n'am nikdo neplete.“

„Pov'idali,“ pravili hajn'i. „To d'ite, co mu ten chlap vzal chleba, je tamhle hajn'eho z Hurky douce. To my tak nemuzeme nechat, a basta!“

Toho vecera byl kruh uzavren (в

тот вечер круг замкнулся); kdyz se setmelo (когда стемнело), slysel muz chraptiv'y dech muze po sv'e prav'e i lev'e strane (/каждый/ мужчина слышал прерывистое дыхание справа и слева /от себя/) a mlask'an'i kroku v mazlav'e oranici (и чавканье шагов в топкой почве; mlaskat – чавкать; плескать; mazlav'y – вязкий; oranice – вспаханная земля, пашня). „St'at (стоять),“ letelo tise od muze k muzi (тихо неслось от человека к человеку). „Neh'ybat se (не двигаться)!“ Bylo tezk'e a hrozn'e ticho (тишина была тяжелой и страшной); jen chv'ilemi zaharasilo such'e list'i v t'e tme uprostred kruhu (только иногда шуршала сухая листва в этой темноте в середине круга) nebo zasumela mziv'a preprska (или шумел моросящий дождь); jen chv'ilemi mlaskl krok preslapuj'ic'iho muze (только иногда слышался шорох переступающего человека; mlaskat – чмокать; щелкать языком) nebo neco kovove cvaklo (или звякало что-то металлически = звякало что-то металлическое), snad remen'i ci puska (вероятно, ремень: «ремни» или винтовка; remen).

Toho vecera byl kruh uzavren; kdyz se setmelo, slysel muz chraptiv'y dech muze po sv'e prav'e i lev'e strane a mlask'an'i kroku v mazlav'e oranici. „St'at,“ letelo tise od muze k muzi. „Neh'ybat se!“ Bylo tezk'e a hrozn'e ticho; jen chv'ilemi zaharasilo such'e list'i v t'e tme uprostred kruhu nebo zasumela mziv'a preprska; jen chv'ilemi mlaskl krok preslapuj'ic'iho muze nebo neco kovove cvaklo, snad remen'i ci puska.

K pulnoci nekdo v t'e tme zarval (около полуночи в темноте кто-то закричал) „Stuj (стой)!“ a vystrelil (и выстрелил); v ten okamzik se to semlelo tak nejak divne (в этот момент произошло что-то странное; seml'it se – произойти, случиться), padlo zmatene asi tricet ran z pusek (растерянно грянуло тридцать выстрелов), vsichni se rozbehli v tu stranu (все побежали в ту сторону), ale vtom zase jin'i kriceli (но в тот же момент другие закричали) „Zp'atky (назад)! Nikdo ani krok (никто ни шага)!“ Jakztakz se to urovnalo (кое как все успокоилось), kruh se uzavrel znovu (круг снова замкнулся); ale teprve ted si vsichni plne uvedomili (но только сейчас все отчетливо осознали), ze v t'e tme pred nimi se skr'yv'a ustvan'y a ztracen'y clovek (что в темноте перед ними скрывается/прячется загнанный и обреченный человек; ztracen'y – потерянный; конченный; ztratit – потерять, утратить), c'ihaj'ic'i (выжидающий; c'ihat – стеречь), aby vyrazil v s'ilen'em 'utoku (чтобы рвануться в бешеном нападении).

K pulnoci nekdo v t'e tme zarval „Stuj!“ a vystrelil; v ten okamzik se to semlelo tak nejak divne, padlo zmatene asi tricet ran z pusek, vsichni se rozbehli v tu stranu, ale vtom zase jin'i kriceli „Zp'atky! Nikdo ani krok!“ Jakztakz se to urovnalo, kruh se uzavrel znovu; ale teprve ted si vsichni plne uvedomili, ze v t'e tme pred nimi se skr'yv'a ustvan'y a ztracen'y clovek, c'ihaj'ic'i, aby vyrazil v s'ilen'em 'utoku.

Cosi jako nezadrziteln'y tras bezelo od muze k muzi (что-то похожее на неудержимый озноб «бежало» от человека к человеку); nekdy zasustila tezk'a k'apej (иногда

шумели тяжелые капли /дождя/), jako by to byl pokradm'y krok (как будто крадущиеся шаги): Boze, kdyby uz bylo videt (Боже, когда уже рассветет: «если бы уже было видно»)! Jez'isi Kriste (Господи Исусе), kdyby uz bylo svetlo (когда уже станет светло)!

Zacalo mlhave sv'itat (начинало туманно светать). Muz rozpozn'aval obrysy nejblizs'iho muze (человек /мог/ распознать = разглядеть силуэт ближайшего человека), dive se (удивляясь), ze byl tak bl'izko cloveku (что /все это время/ был так близко от /другого/ человека). Uprostred retezu lid'i se r'ysovalo hust'e krov'i nebo les'ik (посреди цепи из людей вырисовывался плотный не то кустарник, не то лесок; les) (byl to zajec'i rem'izek (это был заячья роща; rem'izek – опушка леса, лесная роща)), ale bylo tam tak ticho (там было так тихо), tak docela ticho (совершенно тихо) – Kapit'an Honz'atko si tahal zimnicne kn'iry (нервно/лихорадочно щипал ус): hergot, m'ame jeste cekat (черт, нам еще ждать), nebo (или же) —

Cosi jako nezadrziteln'y tras bezelo od muze k muzi; nekdy zasustila tezk'a k'apej, jako by to byl pokradm'y krok: Boze, kdyby uz bylo videt! Jez'isi Kriste, kdyby uz bylo svetlo!

Zacalo mlhave sv'itat. Muz rozpozn'aval obrysy nejblizs'iho muze, dive se, ze byl tak bl'izko cloveku. Uprostred retezu lid'i se r'ysovalo hust'e krov'i nebo les'ik (byl to zajec'i rem'izek), ale bylo tam tak ticho, tak docela ticho – Kapit'an Honz'atko si tahal zimnicne kn'iry: hergot, m'ame jeste cekat, nebo —

„J'a tam pujdu (я пойду туда),“ zahucel inspektor Holub (прогудел инспектор Голубь); kapit'an zafrkl nosem (капитан фыркнул; frknout).

„Jdete tam vy (туда пойдете вы),“ obr'atil se na nejblizs'iho cetn'ika (обратился он к ближайшему жандарму). Pet lid'i se vrhlo do krov'i (пять человек ринулось в кустарник), bylo slyset praskot l'aman'ych vetv'i (послышался треск ломающихся веток), a najednou ticho (и вдруг стихло).

„Zustante tady (останьтесь здесь),“ krikl kapit'an Honz'atko na sv'e lidi (крикнул капитан Хонзатко своим людям) a sel pomalu k houst'i (и потихоньку пошел в гущу/густую заросль). Pak se vynorila z krov'i sirok'a z'ada cetn'ika neco vlekouc'iho (затем из кустарника появилась широкая спина жандарма, который что-то волок), nejak'e schoulen'e telo (какое-то съеженное тело), jehoz nohy nesl hajn'y s mroz'im kn'irem (чьи ноги нес лесничий с моржовыми усами). Za nimi se vydral z houst'i kapit'an Honz'atko (/вслед/ за ними из зарослей выбрался капитан Хонзатко), zachmuren'y a zlut'y (нахмуренный и желтый).

„J'a tam pujdu,“ zahucel inspektor Holub; kapit'an zafrkl nosem.

„Jdete tam vy,“ obr'atil se na nejblizs'iho cetn'ika. Pet lid'i se vrhlo do krov'i, bylo slyset praskot l'aman'ych vetv'i, a najednou ticho.

„Zustante tady,“ krikl kapit'an Honz'atko na sv'e lidi a sel pomalu k houst'i. Pak se vynorila z krov'i sirok'a z'ada cetn'ika neco vlekouc'iho, nejak'e schoulen'e telo, jehoz nohy nesl hajn'y s mroz'im kn'irem. Za nimi se vydral z houst'i kapit'an Honz'atko, zachmuren'y a zlut'y.

„Polozte ho tady (положите его здесь),“ zachroptel (прохрипел он), premnul si celo (потер лоб; mnout – тереть, потирать), rozhl'edl se jako udiven po tom v'ahaj'ic'im retezu lid'i (оглядел, как будто удивляясь, цепь из растерянных людей; v'ahat – колебаться; не решаться; медлить), zamracil se jeste v'ic a krikl (помрачнел еще сильнее и крикнул): „Co kouk'ate (что смотрите)? Rozchod (разойтись)!“