Честь Белого Волка

Белянин Андрей Олегович

— Я на кухню. Разберись здесь.

— Без проб­лем. Давай, человек! Ты же мой хозяин и господин, венец творения, царь природы, что там ещё?

— Центурион, не начинай. Вот только же помирились?!

Он страдальчески покачал головой, мой конь обожает изображать из себя несчастную жертву судьбы и обстоятельств. Но по факту это всего лишь поза, чёрный жеребец исполнит всё вышесказанное в меру своих сил, а их у него немало.

Однако, преж­де чем уйти, я всё-таки на всякий пожарный подошёл к белой андалузке, нежно поцеловал её в лоб, похлопал по крупной шее, получил от Ребекки ответный поцелуй в щёку и уже только после этого отправился

на поиски своей дочери.

Судя по тому, что она устала выговариваться на конюшне, если сейчас она никого не убивает, то, с большой долей вероятности, уплетает что-нибудь экологически чистое и нежирное прямо у плиты толстухи Агаты.

Наверное, не стоит добавлять «толстуха», да?

Как понимаете, она сразу приняла мою девочку под своё крыло, и после этого каж­дый, кто рисковал невежливо ухмыльнуться вслед Хельге, гарантированно лишался обеда или ужина. А то и вообще нормального пайка, сиди на хлебе и воде, грубиян!

В этом смысле кухарка у нас непререкаемый авторитет в своих владениях. Даже Седрик побаивается всерьёз с ней ссориться. Однако на кухне Хельги не было. Я развернулся было на выход, но...

— Я вам так скажу, дорогой вы мой лорд Белхорст. — Кухарка поймала меня за воротник и, налегая двухпудовой грудью, вжала в стену. — Что б вы там себе ни думали, а бедной малышке не хватает матери! Не тех, прости господи, девиц в похабной одежде, что тут шлёндали, а настоящей достойной женщины.

— В смысле и...

— И помяните моё слово, вам надобно жениться! Сочетаться законным браком с благословения Святой Церкви! Ей-ей, вам это тоже важно, все в замке ждут, когда их господин поведёт к венцу благородную леди. Да вот хоть бы...

Я умудрился удрать до того, как толстуха (не поправляйте меня, она заслужила!) назвала мне имя. Кто не угадает с трёх раз? Да, вы угадали, естественно...

— ...хоть бы и леди Мелисса! Чем не разумная, опытная и всепонимающая женщина? Умная, отважная, а уж щедрая-а... Кстати, вашу дочь любит аж до безумия!

Безумие ожидало бы меня, если бы я хотя бы на секунду принял эту тему всерьёз. Но слава Одину, хотя бы на этот раз любвеобильная старушка решила шарашить по всем мишеням сразу: её целью был Метью, а до кучи и Седрик с дядей Эдиком.

Я так думаю, с позиции возраста она уже не видела меж­ду нами особой разницы, мужчины как мужчины, у всех всё одинаково. Разве что есть различия в социальном положении. То есть если с Метью можно было поиграть в супругу короля и подмять под себя всё, то со мной был шанс хотя бы заполучить новый замок и земли. А уж Седрик и Эд занимали почётные места шустрых мальчиков «для согревания постели».

Тоже вполне себе достойное занятие ещё со времён демократических полисов Древней Греции. Но какого северного мха возрождать эту весёлую срамотень на моём участке?! Не-не-не, бежать...

В своих горьких мыслях я как-то не сразу уловил тихое пение в дальнем коридоре, на углу с переходом к библиотеке. Моя дочь стояла у узкого, незастекленного окна, прижавшись плечиком к холодной стене и скрестив руки на груди. Мелодию я слышал впервые, но слова были знакомые.

Всё как всегда, пронзает тьму Луны точёный круг, Но непонятно почему Печальны все вокруг. Милорд уехал на войну... И в чём его винить? В

том, что далёкую жену Не может позабыть? В том, что покинул всех друзей И сжёг мосты дотла? Что без милорда пуст музей И не идут дела? Милорд уехал на войну, Он сделал всё, что мог. Да не поставится в вину И нам тяжёлый вздох. Нам горько провожать его, И времена не те... Девиз «Всё или ничего!» На дедовском щите. Милорд уехал на войну — Красавицы в слезах! Надежды их идут ко дну При полных парусах. Ему теперь одна постель — Сухая мурава, Ему полынная метель И небо в головах... Да будет проклята война! Мы все теперь одни. Он не вернётся, ночь темна, Господь его храни...

— Не помешаю?

— Папуль?

Она развернулась так резко, что едва не сбила меня с ног, когда я бесшумно появился из-за угла. Ну или всё-таки немножко сбила, это не принципиально, она ещё трёхлетней сшибала меня, как кеглю. Такой ребёнок, что поделаешь, мы до сих пор учимся жить в одной квартире.

— Лапка, я уже половину замка оббегал, где тебя носит?

— Ну как сказать, то тут, то там, то здесь.

— Не выкручивайся.

— Па, ну чё ты...

— Милая, вот не надо...

— Не буду, — запнулась она.

Я обнял её за плечи.

— Па, не волнуйся, я плакать не собираюсь, — глухо сквозь зубы промычала Хельга, хлюпая носом. — Но просто... вот... почему всё так сложно на свете? Метью же... он нормальный парень, а ведёт себя как...

— Полный придурок, — закончил я.

Мы помолчали, наверное, мне как отцу следовало бы сказать что-то умное и воспитательно-полезное, но в этот момент раздался топот маленьких ножек.

— Десик? — Моя дочь успешно поймала на бегу белого цверга.

— Моя любимая госпожа-а... — Этот хмырь нагло прильнул к её груди, вдохновенно закатывая глаза. — А я к вам, мой господин!

— Чего надо?

— Как, там же такое творится, там эти-и... как их, волки-и!

Я не стал его дослушивать. Если у стен замка волки, то на девяносто девять процентов это Серый Брат со своей стаей. Другие с нами не дружат, Фенрир ещё щенок, как бы оскорбительно это ни звучало, а призрачные Гери и Фреки вряд ли вообще рискнут ещё раз сунуться в наши края после того, что с ними учинила Хельга.

Два самых страшных волка, ранее скалившие зубы у подножия трона великого Одина, были ощипаны и выкинуты за шкирку в холодный лес, подальше от нашего замка.

Я вышел на стену и глянул вниз. У наших ворот неспешно прогуливались серые хищники, их могучий вожак лежал на снегу в позе сфинкса. Ну что ж, по ним и не скажешь, что они дико встревожены или хотят предупредить нас о великой опасности.

— Мы их должники, — вспомнил я и, обернувшись, приказал: — Одну коровью тушу из подвалов отдать целиком!