Честь и долг
Шрифт:
В этот момент заиграли куранты каминных часов, и нежный звонок оповестил джентльменов о том, что настал час дня — время ленча для всякого уважающего себя британца.
Ллойд Джордж, как хозяин дома, поднялся первым и радушно пригласил гостей в столовую.
В просторном зале со сводчатым крестовым перекрытием, обшитом дубовыми панелями и устланном огромным, в осьмую футбольного поля ковром, было тепло, уютно и приятно пахло заморскими фруктами. Экономный у себя дома, граф Мильнер устремился к вазе с бананами, а чуть сгорбленный сэр Уинстон — к столику, на котором в хрустальных карафах искрились в свете многосвечовых люстр и бра различные напитки.
Хозяин
Официант подал салат.
— Итак, на чем мы остановились?.. — напомнил премьер о долге государственного деятеля всюду думать о делах. — Мистер Хор отмечает вызывающие действия русских правых и предсказывает три возможных исхода в России. Первое — переворот, возглавляемый Думой, армией, одним из великих князей, который приведет к созданию нового, конституционного, то есть зависящего от общественности, а не царя, правительства. Однако Хор считает Думу неспособной пойти на решительные действия, хотя в российском парламенте есть оппозиционные круги, которые готовы на переворот. Они планируют удалить царя и царицу, посадить на трон маленького наследника, а регентом при нем сделать брата царя великого князя Михаила Александровича… — с трудом произнес наборы русских имен Ллойд Джордж.
Черчилль опять вмешался, пережевывая кусок холодного ростбифа:
— Это не тот ли дылда, который искал убежища в Англии после того, как царь рассердился на него за морганатический брак с графиней Брасовой?
— Именно он, — подтвердил премьер и добавил: — Кажется, СИС установила с ним неплохой контакт в Лондоне, а его графиню прямо-таки взяла на содержание. Известно, что брат царя горит желанием занять русский трон и готов пойти на любые уступки, чтобы добиться этого…
— Что еще полагает мистер Хор? — холодно задал вопрос Мильнер, которого явно заинтересовала ситуация, складывающаяся в России.
— Он считает, что в известной степени нельзя исключить, что царь пойдет на уступки общественности, как это было во время революции 1905–1907 годов.
— Боюсь, что это исключено, — отложил свою салфетку лорд Мильнер и занялся бананом.
— Может быть, — отозвался премьер и, пристально глядя на графа, высказал главное соображение: — Самое страшное, что может быть, это прогрессирующее ухудшение положения в России, может случиться, что и царь, и Дума будут сметены народным негодованием.
— Что же делать, джентльмены?! — вопросительно обвел глазами собеседников Черчилль. — Британия никогда не оставалась безучастной перед лицом угрозы…
— Скоро в Петрограде состоится очередная союзническая конференция… бросил мысль Ллойд Джордж.
Мильнер тут же подхватил ее:
— Господин премьер-министр! Как член военного кабинета я мог бы возглавить британскую делегацию в Петроград. Мне было бы очень интересно лично проинспектировать, в каком состоянии находятся наши русские союзники, и услышать на месте о способах, каковыми можно было бы убрать Николая и Александру Романовых с пути, по которому русский народ пойдет к демократическим институтам парламентаризма…
— Джентльмены! — учтиво обратился сэр Уинстон к присутствующим. Благодарю вас за информацию. Можете рассчитывать также и на меня в осуществлении великих целей, к которым стремится Британская империя.
Сэр Уинстон поковырял вилкой в седле барашка, поданного на завтрак, отрезал кусок и, не донеся его до рта, словно что-то вспомнив, обратился к Ллойд Джорджу:
— Сэр! Польский вопрос, как известно, может служить
Видимо, после войны следовало бы создать цепь из этих государств, которая наглухо отделила бы Россию от Европы и способствовала бы ее экономическому удушению… — закончил Черчилль и положил кусочек баранины в рот.
Премьер-министр, слушая эту тираду, настолько увлекся выраженной в ней мыслью, что даже перестал жевать. Один Мильнер методично работал сильными челюстями, а его крупные уши двигались в такт зубам. Но эти уши также не пропустили ничего существенного.
Глаза Ллойд Джорджа заблестели — он очень любил яркие и острые мысли собеседников, которые позволяли и ему блеснуть осведомленностью и прекрасной памятью.
— Я помню, сэр Уинстон, — обратился он к Черчиллю, отложив на время вилку, чтобы в экстазе не размахивать ею и не нарушать правила хорошего тона, — я помню, что еще в мае 15-го года профессор Масарик направил нашему государственному секретарю по иностранным делам записку под заглавием "Независимая Богемия". Он предложил создание "демократической и конституционной чехословацкой монархии" в составе Моравии, Богемии, Силезии и словацких районов Венгрии. Профессор проводил несколько иную мысль, чем ваша, а именно, что подобное государство в сочетании с будущей независимой Сербо-Хорватией послужило бы эффективным барьером для проникновения Германии на Ближний Восток. Джентльмены из Уайтхолла сочли тогда эту идею несколько преждевременной, хотя и плодотворной. Они передали документ своему соседу сэру Реджинальду Холлу…
— И что старина Реджи? — справился Черчилль, которому не терпелось продемонстрировать, что он по-прежнему в обойме крупных политиков, хотя временно и не у дел.
— Я могу доверительно сообщить своим старым друзьям, — Ллойд Джордж заговорщически наклонился, как бы делая их своими соучастниками, — чехи оказывают нам наиболее ценную помощь из всех националистических организаций, имеющих своих представителей в Лондоне. Недавно, например, мы назначили главой английской разведки в США мистера Уайзмена. Так председатель Чехословацкого национального совета Масарик сразу передал ему на связь группу своих людей в Америке, насчитывающую свыше восьми десятков агентов!
— Вот это подарок мистеру Холлу! — довольно осклабился из-под усов лорд с замашками плебея. Но тут же посуровел.
— Как бывший подданный германских государей, — вставил Мильнер, — я очень хорошо понимаю господина Масарика. Однако у сэра Реджинальда в этой связи есть проблема, которую трудно решить…
Черчилль, считавший себя экспертом в вопросах тайной войны потому, что в свое время военно-морская разведка, возглавлявшаяся адмиралом Холлом, служила ядром Сикрет интеллидженс сервис и подчинялась ему, как первому лорду Адмиралтейства, насторожился, не желая пропустить и словечка, связанного с секретными операциями. Он надеялся вернуться в политику, а секретные службы всегда составляли важнейшую деталь государственного механизма Великобритании.