Честь самурая. Путь меча
Шрифт:
– Минамото отправили меня в Киото в качестве своего агента. У меня есть преимущество – я говорю как придворные, и, хотя я презираю большую часть тех политиков, с которыми я вместе работаю, это – единственный способ послужить моему делу. Когда-нибудь положение переменится и…
Время шло незаметно, пока они вспоминали.
Вечером вся семья, за исключением госпожи Масаки, собралась, чтобы еще раз послушать Йоши. Во время рассказа Айтака не выдержал и перебил брата:
– Я тебя по-настоящему не знал, пока мы не отправились вместе в Киото, – сказал он Йоши. Там я узнал, что у тебя есть
Фумио резко прервал его:
– Мы же условились! Никакой политики! Я не хочу портить нашу первую почти за десять лет семейную встречу.
Йоши закончил свой рассказ, ответил на вопросы и под конец попросил извинения: он хотел пойти навестить единственного отсутствующего члена семьи.
Йоши стоял на коленях на подушке перед занавесом в комнате матери. Хотя снаружи было еще светло, ширмы и занавесы затемняли комнату.
Госпожа Масака сидела на занавешенном возвышении, всматриваясь в сына сквозь занавес. Она была очень обрадована его посещением. Йоши чувствовал радость в ее голосе, когда она задавала один вопрос за другим. Он рассказал ей смягченный вариант истории своих приключений, от момента ухода в Киото до возвращения в Окитсу во власти духа ронина.
– Теперь, когда монахи заклинанием прогнали злого духа, у меня остался нерешенный вопрос, – сказал он. – Как я могу далее принимать помощь и дружбу Нами, зная, что рано или поздно я вызову ее мужа и совершу свою месть.
Заговорив о Чикаре, Йоши заметил перемену в поведении матери. Она стала холоднее, когда Йоши спросил ее мнения и попросил совета.
– Я никогда не одобряла брак Чикары и Нами, – сказала она под конец. – Этот человек – интриган, он считается только со своими эгоистическими желаниями; и все же я, хотя он был мне неприятен еще до смерти Генкая, я должна признать, что он достаточно пострадал, – голос госпожи Масаки дрогнул. Она продолжала: – Чикара потерял свои земли и богатство. Он уже немолод, и у него нет наследника. Мы все видим, что Нами пренебрегает своими обязанностями и избегает его, – ее голос зазвучал твердо. – Забудь о прошлом, – продолжала она. – Перестань жить мыслями о человеке, который вряд ли помнит о твоем существовании.
– Мама, я дал клятву, Я не могу это изменить.
– Ты упрямый человек. Знай, что боги не будут помогать тебе в твоем намерении. Послушай меня и забудь Чикару. Есть более важные вещи, чем полузабытая клятва.
– Я не забыл, – сказал Йоши.
Тонкие, с голубыми прожилками, руки госпожи Масаки беспомощно взметнулись. В голосе зазвучала безнадежность:
– Почему я не могу убедить тебя, что ты зря теряешь те годы, которые боги тебе отпустили? Подумай о женитьбе, о собственных детях. Я бы хотела управлять твоим хозяйством, вместо того чтобы жить из милости у моего кузена Фумио.
– Когда я выполню задуманное.
– Бедный мой глупый сын! – воскликнула госпожа Масака.
Глава 36
Айтака через неделю вернулся в Киото. Он оставил свой адрес и просил Йоши навестить его, когда он сможет. Во время весенних месяцев Йоши занимался фехтованием. Когда колокола храма Сейкен-джи возвещали час зари, он вставал и занимался упражнениями для укрепления физического состояния и тренировался
Весеннее солнце сияло сквозь деревья, росшие вокруг заднего двора. Тучи стрекоз носились над травой, подобно живой радуге из света и красок. Глубоко вдыхая сосновый аромат горного воздуха, Йоши сочинил стихи:
Колокола звонятНа башне Сейкен-джи,Сосны слушают,Как кукушки поют золотые песниПод звон колоколов.Хорошо было жить опять полной жизнью. Он проводил вторую часть дня с Нами, читавшей ему вслух романы.
– Жизнь не такая, – сказал он однажды. – Битвы, о которых ты читаешь, – романтические выдумки. Я знаю. Когда людей убивают туземцы, они истекают кровью, как свиньи. Ничего нет прекрасного в человеке, внутренности которого свисают из раны, а он со стоном пытается засунуть их обратно в живот.
– О Йоши, ты ужасен. Пожалуйста, не говори так. Ты лишаешь меня одного из моих немногих удовольствий. – Говоря это, Нами вдруг поняла что-то такое, от чего у нее задержалось дыхание, и она отвернулась, чтобы скрыть покрасневшие щеки. Удовольствие заключалось не в чтении. Удовольствием была возможность проводить целые дни с Йоши. На нее нахлынули те же чувства, которые она испытывала, когда ей было только четырнадцать лет и она была влюблена в старшего, знающего светскую жизнь кузена из Киото.
Весна, яркое солнце, ароматный воздух, ветерок, веющий сквозь сосны и близость Йоши – все это способствовало тому, чтобы направить ее мысли в запретную сторону. Что, если бы они… «Будда, дай мне силу, – думала она, – я не должна…»
В первый день пятого месяца, когда Нами обмахивалась веером и читала недавно появившуюся романтическую повесть, Йоши объявил:
– Мой сэнсэй, Ичикава, приедет в гости, так что мне надо как следует упражняться. Я хочу, чтобы он нашел меня готовым вернуться с ним в доджо, – он встал и поклонился. – Пожалуйста, извини меня.
Нами закрыла книгу.
– Ты собираешься так скоро нас покинуть! – спросила она. И опять это чувство! Она закрыла лицо веером. Ее охватило горестное смятение. Чикара, Фумио, семья, обязанности – все было забыто в этом водовороте. Ей нужен был… она хотела… но она не могла ему сказать.
Он рассматривал желтый цветок, сорванный перед этим. Он не заметил.
– Ты и дядя очень много сделали для меня. Без вашей помощи я был бы живым трупом, – сказал он. – Но я не могу оставаться здесь вечно.
– Почему? – спросила она. У нее сильнее билось сердце, и слабая испарина выступила на губе.
– Нами, ты иногда говоришь как ребенок, а не как замужняя женщина. Ты не хочешь посмотреть в глаза правде. Скоро твой муж вернется за тобой. Я еще не готов к встрече с ним. У меня есть другие обязанности, которые я должен выполнить сначала. – Йоши опустился на одно колено рядом с ней. – Из столицы слышно, что император Го-Ширакава старается добиться перемирия между Тайра Кийомори и Минамото, – сказал он серьезно. – Если это случится, воины Тайра и Минамото окажутся лицом к лицу в одном и том же городе, в одном и том же Совете. Я должен обучить этих людей.