Честь самурая
Шрифт:
Впервые за всю беседу Короку неохотно кивнул в знак согласия.
Токитиро, почувствовав перемену в его настроении, продолжил:
— Такой человек есть, и он обладает даром предвидения. Только слепец не заметит этого. Храня верность клану Сайто, вы пренебрегаете высшей верностью ради низменной, что прискорбно и для вас, и для князя Нобунаги. Отвлекитесь от повседневных мелочей, окиньте мысленным взором всю Японию. Мне, недостойному, поручено возведение крепости в Суномате, после чего я должен во главе передового отряда войск Нобунаги вторгнуться в Мино. У клана Ода достаточно умных и отважных боевых командиров, и
Едва Токитиро закончил речь, как кто-то окликнул Короку из глубины сада.
— Дядюшка! — произнес самурай, простершийся в поклоне.
— Кто осмелился назвать меня дядюшкой? — спросил Короку, пристально поглядев на воина.
— Сколько лет прошло! — сказал тот, поднимая голову.
— Тэндзо! — воскликнул потрясенный Короку.
— Да, это я, недостойный.
— Как ты здесь оказался?
— Не думал, что придется свидеться с вами, но благодаря доброте господина Токитиро я получил возможность сопровождать его в этой поездке.
— Что? Вы прибыли вместе?
— После того как я восстал против вас и бежал из Хатидзуки, я несколько лет провел на службе у клана Такэда в Каи. Я был там лазутчиком-ниндзя. Года три назад мне приказали отправиться лазутчиком в Киёсу. Люди князя Нобунаги меня разоблачили и бросили в темницу. Меня освободили лишь благодаря заступничеству господина Токитиро.
— И ты теперь оруженосец этого господина?
— Нет. Теперь я служу тайным лазутчиком клану Ода. Когда господина Токитиро назначили в Суномату, я попросил разрешения сопровождать его.
— Вот как? — Короку, не веря собственным глазам, смотрел на племянника.
Изменилась не только его внешность, но и его характер. Тэндзо, буян и разбойник, вспыльчивый и самовольный даже по меркам Хатидзуки, переменился до неузнаваемости. Он был кроток и раскаивался в былых прегрешениях, не стыдясь просить прощения. Десять лет назад Короку конечно же разорвал бы его на куски.
Взбешенный злодеяниями Тэндзо, он тогда гнался за племянником до границы с Каи, чтобы покарать его. Сейчас Короку встретился взглядом с кроткими глазами Тэндзо, и былой гнев исчез. Причина была не только в кровном родстве, Короку видел перед собой нового Тэндзо.
— Не будем сейчас говорить об этом, по-моему, ваш семейный разговор лучше отложить на потом, — сказал Токитиро, — но я бы на вашем месте простил племянника. Тэндзо теперь верно служит клану Ода. Он покаялся в былых злодеяниях и не раз говорил мне о том, что ему хочется извиниться лично перед вами. Понятный нам всем стыд помешал ему прибыть сюда раньше. У меня появились в Хатидзуке дела, и я подумал, что Тэндзо судьба посылает случай исполнить
Проникновенные слова Токитиро не позволили Короку вспоминать былые прегрешения племянника и покарать его. Почувствовав, что Короку поддается на уговоры, Токитиро поспешил воспользоваться удобным моментом.
— Тэндзо, ты доставил золото и серебро? — строго спросил Токитиро.
— Да, господин.
— Осмотрим привезенное вместе с теми, кому оно предназначено. Тэндзо, вели слуге нести все сюда!
— Слушаюсь, господин.
Тэндзо уже сорвался с места, но тут заговорил Короку:
— Не спеши, Тэндзо. Я не могу принять таких даров. Стоит мне прикоснуться к ним, и это будет означать, что я поступаю на службу к Оде. Я должен подумать. — Короку покраснел. Он резко поднялся и пошел в глубь дома.
Экэй писал путевые заметки в своей комнате, но как раз в этот момент он решил отвлечься от своего занятия.
— Господин Короку? — произнес Экэй, входя в покои хозяина, но того там не оказалось. Монах заглянул в комнату с домашним алтарем. Короку сидел, сложив руки на груди, перед поминальными табличками с именами предков.
— Вы уже дали ответ посланцу князя Нобунаги?
— Он еще не уехал. Чем сильнее он уговаривал меня, тем больше опасностей я находил в его предложениях, поэтому я решил просто удалиться.
— Вы удалились, но едва ли он уедет ни с чем.
Короку промолчал.
— Господин Короку?
— Да?
— Говорят, этот посланец когда-то служил в вашем доме простым работником.
— Я называл его Обезьяной и понятия не имел, откуда он родом. Я случайно встретил его на берегу Яхаги и дал ему работу.
— Это и плохо.
— Что именно?
— Вы помните его простым слугой, что мешает вам увидеть в нем теперешнего человека.
— Вы считаете, что он заслуживает внимания?
— Я никогда так не удивлялся, как сегодня.
— Правда?
— Начнем с его необычного лица. Когда я сужу о характере человека по его лицу, то, как правило, держу свои выводы при себе. Сегодня я просто испугался. Этому человеку суждено совершить нечто выдающееся.
— Обезьяне?
— Именно. Допускаю, что со временем он станет правителем всей страны. В другой стране, где нет наследственной императорской власти, он стал бы императором.
— Подумайте, что вы говорите!
— Мне показалось, что вы недостаточно серьезно отнеслись к его предложению, поэтому и вмешался, прежде чем вы дали окончательный ответ. Оставьте предубеждения! Разглядите человека не глазами, а сердцем. Если посланец уедет, получив ваш отказ, вы будете горько и долго раскаиваться в содеянном.
— Как вы можете уверенно судить о человеке, которого видите впервые?
— Я делаю выводы не только по его лицу. Меня поразили его рассуждения о порядке и справедливости, то, что он не ответил на явную вашу неприязнь и презрение, а продолжал вежливо и уверенно убеждать вас. Он, несомненно, человек справедливый, откровенный, порывистый, но умеющий обуздывать себя. Он непременно станет великим человеком!
Короку пал ниц перед монахом:
— Покоряюсь вашей мудрости. Признаюсь, во многом в характере я уступаю этому человеку. Отбросив ложное самолюбие, я немедленно дам ему положительный ответ. Благодарю вас за то, что вы открыли мне глаза на истину.