Честь самурая
Шрифт:
— Вот оно что! Значит, вы хотите дать возможность войску нашего господина в Нагакутэ подготовиться к предстоящей битве с Хидэёси?
— Именно так. — Кивнув, Хонда шлепнул рукой по седлу. — Чтобы выиграть время в пользу союзников в Нагакутэ, нам предстоит вцепиться в ноги Хидэёси и замедлить, хотя бы ненадолго, его наступление. Ценой собственной жизни. Вы понимаете, Тадацугу, о чем речь: ценой собственной жизни.
— Да. Я понял.
— Разделите ваших стрелков на три отряда. Не останавливаясь, они смогут в три залпа обстреливать врага на том берегу.
Кадзумаса
Западное войско быстро продвигалось по другому берегу — стремительней, чем текла река. Воинам Хонды приходилось поспевать за ними, а значит, действовать вдвое быстрее, потому что на ходу они должны были стрелять и перестраивать боевые порядки.
Из-за близости воды грохот ружейной пальбы был громче обычного, пороховой дым окутал поверхность реки белой завесой. Пока одна цепь стрелков делала шаг вперед и давала залп, другая перезаряжала оружие. Затем вторая цепь заступала на место первой и давала новый залп.
Воины Хидэёси несли потери, и это было видно с другого берега. Сперва они не сбавляли шага, но затем их маршевые порядки дрогнули.
— Какими безумцами надо быть, чтобы атаковать нас столь малыми силами?
Хидэёси был потрясен. На его лице появилось удивленное выражение. Он придержал коня.
Военачальники, скакавшие рядом с ним, и все, кто оказался поблизости, поднесли руки козырьком ко лбу, вглядываясь в противоположный берег, но никто не смог назвать князю имя безумца.
— Чтобы решиться напасть на нас такой ничтожной горсткой воинов, надо обладать истинной отвагой. Кто-нибудь узнаёт этого военачальника?
Хидэёси несколько раз задавал этот вопрос.
Вот кто-то спереди закричал:
— Я знаю его!
Это произнес Инаба Иттэцу, комендант крепости Сонэ в провинции Мино. Достигнув весьма почтенного возраста, он тем не менее счел себя обязанным принять участие в боях на стороне Хидэёси и служил главнокомандующему западного войска проводником с самого начала войны.
— Это ты, Иттэцу? Значит, ты узнал вражеского вождя на другом берегу?
— Судя по рогам на шлеме и белой нити, которой прошиты его доспехи, я готов поклясться, что это правая рука Иэясу — Хонда Хэйхатиро. Я знавал его еще в битве при Анэ, много лет назад.
Услышав это, Хидэёси расчувствовался:
— Какой смельчак! С отрядом в пятьсот человек напасть на двадцатитысячное войско! Если это Хонда, то он должен быть тверд, как скала. И как замечательно, что он, жертвуя жизнью, хочет помочь своему князю избежать разгрома и, может быть, даже спастись, — пробормотал он. И добавил: — Мне жаль этого человека. Я запрещаю стрелять в него из ружей и луков, независимо от того, с какой яростью он будет нападать. Если между нами существует хоть какая-нибудь небесная связь, я однажды увижу его среди своих приверженцев. Такой человек заслуживает восхищения. Не стреляйте, пусть ведет себя, как вздумается.
На протяжении речи три цепи стрелков на противоположном берегу продолжали вести непрерывный огонь по воинам западного войска. Несколько пуль просвистело совсем рядом
Отделенный от него узкой полоской реки, Хидэёси смотрел на отважного врага, а тот в свою очередь пристально вглядывался в группу вражеских военачальников, одним из которых был Хидэёси. Военачальники в это мгновение осадили своих коней.
Стрелки Хидэёси начали ответный огонь, но главнокомандующий еще раз остерег свое войско:
— Не стрелять! Не обращать внимания! Просто идти вперед! Как можно быстрее идти вперед! — Крикнув это, он пришпорил коня.
Когда Хонда понял, что задумал противник, он закричал:
— Не давайте им продвигаться!
Сам Хонда помчался вперед еще быстрее. Несколько опередив противника, он еще раз обрушил на него мощный ружейный огонь, но Хидэёси, не принимая вызова, продолжил движение и вскоре занял позиции на холме, возвышающемся над долиной Нагакутэ.
Прибыв туда, куда он намеревался прибыть, Хидэёси отдал приказ троим подчиненным возглавить три легких конных полка и помчаться на перехват.
— Сделайте все, чтобы не пропустить войско Токугавы в крепость Обата.
На холме он поместил свою ставку, тогда как двадцатитысячное войско расположилось в долине под лучами вечернего солнца. Воины не собирались греться на солнышке, они спешили отомстить Иэясу за все, что случилось ранее.
Хидэёси назначил трех предводителей разведывательных дозоров, и отряды тайно отправились к крепости Обата. Затем Хидэёси наметил боевую задачу всему войску. Но прежде чем военачальники взялись за исполнение приказа, в лагерь поступил срочный доклад.
— Иэясу покинул поле боя!
— Не может быть! — единодушно воскликнули все.
Хидэёси не проронил ни слова. Тем временем один за другим вернулись начальники трех конных полков, посланных на перехват вражеского войска.
— Иэясу вместе с войсками отошел в крепость Обата. Нам удалось настигнуть несколько разрозненных отрядов, опоздавших с отступлением, и уничтожить их, но основные силы противника опередили нас более чем на час, — доложили они.
Из трехсот воинов Токугавы, которых удалось уничтожить в ходе преследования, не было ни одного крупного военачальника.
— Мы опоздали!
Если бы Хидэёси вздумал скрывать свой гнев, его выдало бы побагровевшее лицо.
Донесения лазутчиков подтвердили услышанное: в крепости Обата заперты ворота, стоит тишина — верный признак, что Иэясу там хладнокровно торжествует сегодняшнюю победу, предоставив себе и своему войску отдых.
Как бы ни был разгневан Хидэёси, он не удержался, чтобы мысленно поздравить Иэясу с блистательной удачей.
— Иэясу! Он летит как на крыльях. Не расслабляется после одержанной победы, не ликует, а отступает в крепость и запирает ворота. Такую птичку не поймаешь ни приманкой, ни силками. Но вы увидите, не пройдет и двух лет, как я научу Иэясу вести себя достойно и низко кланяться в моем присутствии.