Честь воеводы. Алексей Басманов
Шрифт:
— Он ноне наш, князь-батюшка. Близ монастыря на реке под обрывом умостился, — доложил князю холоп Ивашка.
— Один он там или нет? — строго спросил князь.
— С ним она, — тихо ответил Ивашка.
— Вот и пора спасать её от татя! — воскликнул князь Фёдор и, накинув на голову капюшон чёрного плаща, повёл холопов с подворья.
Однако не только старый князь ушёл на «охоту». Чуть раньше отца умчал со двора с тремя холопами на поводу молодой князь Василий. К тем, кто сидел в сей час на берегу Волги, у князя Василия Голубого-Ростовского были более основательные претензии, чем у его отца. Но добирались они к берегу Волги по-разному. Князь Фёдор шёл через ночной город открыто и знал, что его увидят
Ещё десять лет назад у князя Фёдора Голубого-Ростовского был сговор с князем Юрием Оболенским-Меньшим о том, чтобы их дети, княжич Василий и княжна Ульяна, были помолвлены. И все эти годы у Голубых-Ростовских не было повода беспокоиться, хотя дети и не были обручены. Но год с лишним назад в начале зимы вернулся в Старицы на своё подворье, в свои палаты из новгородской Деревской пятины боярин Степан Колычев с сыновьями, и сговору Голубых-Ростовских и Оболенских-Меньших грозила поруха.
Поднялся у Степана Колычева на крыло старший сын Фёдор. Да был он красив и статен, этакий богатырь Добрыня, и смутил он юную княжну своим чубом и глазищами онежской синевы. И как тут отцу тщедушного отпрыска не впасть во гнев, когда невесту вот-вот из-под носа уведут! Девице княжне шёл шестнадцатый год, и до венчания и свадьбы по сговору оставалось совсем немного времени. Но к чужой невесте подобрался тать и, того гляди, умыкнёт. И тогда быть княжеской чести поруганной, и окончательно пошатнётся достоинство древнего рода князей Ростовских, лишённых волею великого князя Василия Ивановича своего удела. И покинул князь Фёдор свой Ростов Великий, дабы не быть в опале от московских князей, прижился в Старицах. И умысел к тому был. Тешил себя надеждой на то, что после болезненного государя Василия, у коего не было наследника, взойдёт на кремлёвский престол его брат князь Андрей Старицкий, с которым князья Оболенские были в родстве. Далеко метил князь Фёдор. Знать бы ему, что Андрей Старицкий будет лишь опальным князем, а не великим, не рвался бы к родству с ним. Да будущее князя Андрея пока скрывалось за пеленою времени.
Вот и спешил князь Голубой-Ростовский защитить от посягательства свою и сына честь. Об одном жалел князь Фёдор в этот час, что нет с ним рядом будущего тестя, потому как тот был в отъезде по делам Андрея Старицкого, у которого служил в дворецких. Да и матушки княжны Ульяны не было дома. Ушла она с паломниками помолиться в Троице-Сергиеву лавру. Да так, очевидно, было угодно Господу Богу, чтобы он, князь Фёдор, своей десницей отторг от юной княжны посягателя и поганца боярского сына Федяшку.
Той порой будущий митрополит всея Руси юноша Фёдор, коему шёл девятнадцатый год, сидел на выкорчеванном старом сосновом пне и следил за поплавком удилища, закинутого в Волгу. А рядом с ним, укрывшись суконным кафтаном, сидела юная княжна Ульяна. Клёв ещё не начинался, рыба пока сонилась, ждала рассвета, дабы отправиться на поиски пищи. Фёдор знал те повадки рыбы и потому был терпелив. И Ульяша ждала да о времени не думала. Было ей отрадно сидеть возле Федяши и слушать, как он тёплым, глубоким голосом напевал ей былины:
— Ах ты, батюшка Владимир стольнокиевский, А был-то я вчерась да во чистом поле, Видел я Добрыню у Почай-реки, Со змеюкою Добрыня дрался-ратовался...Впервые Ульяна и Фёдор встретились несколько месяцев назад в храме на Пасху. Шло ночное бдение в старицком соборе Благовещения, и вместе они подошли к батюшке,
— Христос воскресе, красна девица.
Тут уж без ответа не обойдёшься. Да и как не отозваться такому ясному соколу. И Уля прошептала:
— Воистину воскресе, добрый молодец. — И тоже улыбнулась.
Фёдор увидел в сей миг только большие серого бархата глаза княжны да локон золотистых волос, упавший на её чистый лоб. Сердце его сладостно замерло. И в Ульяне эта сладость откликнулась. И встали они рядом с родителями помолиться. Князей Голубых-Ростовских в пасхальные дни в Старицах не было. Может быть, по этой причине Оболенский-Меньшой и Степан Колычев стояли на богослужении бок о бок. Княжне Ульяне и Фёдору было вольно стоять за спинами родителей, и они ласкали друг друга глазами.
Вторая их встреча случилась в том же храме в день Вознесения Господня. Но была эта встреча скупой, лишь взглядами обменялись приглянувшиеся друг другу отроковица и юноша. Ульяша стояла в окружении отца, матери, брата, сестры и сродников князя. Рядом же и за спинами Оболенских молилось семейство князя Фёдора Голубого-Ростовского. Молодой князь Василий стоял почти возле Ульяны и не спускал с неё чёрных, с синим отливом глаз. Он был старше Фёдора Колычева на три года и уже служил великому князю. Худой, черноволосый и остроносый, к тому же надменный, он не нравился княжне Ульяне, да и многим другим девицам из старицкой знати, которая заполонила в сей праздничный день собор.
С богослужения Фёдор возвращался грустный. Уля крепко запала в сердце с той первой встречи. Её бархатные глаза не угасали перед взором Фёдора и манили к себе, обещая нечто таинственное. Но все его чаяния сойтись с княжной поближе в этот праздничный день рухнули. И больше всего Фёдора расстроил отец. Боярин Степан заметил, как настойчиво и долго смотрел в сторону Ульяны Оболенской его сын. И на пути к дому сказал:
— Ты в Ульяну глазами не стреляй. Видел, поди, рядом с нею князя Василия. Так вот знай, что они с Ульяной помолвлены девять лет тому назад. Будущим летом и под венец пойдут.
Фёдор на это известие ничего не ответил отцу. Да и что он мог сказать, ежели выходило, что Ульяна ему не судьба! Фёдор чтил законы старины и не думал их нарушать, не искал больше встреч с Ульяшей, ничем ей не досаждал.
Однако он рано отгородился от Ульяны. Волею той же судьбы случилась непредвиденная встреча, которая много изменила в жизни молодого боярина и княжны Ульяны. На Святки после Рождества Христова все жители Старицы выходили на берег Волги и там устраивали весёлые гулянья с ряжеными, с кострами, с песнями. Детвора, отроки да и все молодые старицкие горожане в эти дни до устали катались на санках.
Всё было так и на сей раз. На склонах волжского берега на третий день после Рождества Христова было особенно людно. Тому погода благоволила. Стояла теплынь, даже снег подтаивал. Светило солнце. На колокольнях города трезвонили колокола, звали горожан к обедне. В этот благостный час на крутом берегу появилась княжна Ульяна в сопровождении холопов и дворовых девиц. В светло-рыжей беличьей шубке, в собольей шапке, румянолицая, она показалась Фёдору сказочной царевной. Но встреча с нею не обрадовала Колычева. Рядом с нею, гордый и надменный, стоял князь Василий Ростовский. А обочь его находился приехавший погостить к Ростовским некий дальний родственник по матери, по имени Алексей, сын Данилы Алексеевича Плещеева, прозванного Басманом. Это был ладный, выше среднего роста молодой человек, широкий в плечах, с орлиным взглядом тёмно-карих глаз. Он любовался округой. Вот холопы подкатили к ним санки, Алексей придержал их, а Василий усадил в них Ульяну, сам встал позади на полозья, держась за спинку, оттолкнулся, и санки полетели вниз.