Честь воеводы. Алексей Басманов
Шрифт:
— Худо. Да ты бы сошёл с коня. Чай, не к чужому приехал. В покоях трапеза ждёт.
— И то сказать — голоден. За день-то маковой росиночки во рту не было. — Князь дал знак воинам, и к нему подбежал стременной, помог сойти с коня.
Андрей был уже рядом, и братья обнялись, вместе направились в палаты. По пути князь Андрей наказал дворянскому сыну Судку Сатину собрать ратников, коих определил на службу великому князю.
— Шли моим именем всех дворовых по селениям, чтобы немедля выступали в поход. И не забудь к тому же про Фёдора Колычева: быть ему сей же час у меня на подворье.
В трапезной князю
— И ты с нами вкуси чем Бог послал, — сказал Андрей своему конюшему.
Трапеза проходила в молчании. Великий князь часто посматривал на младшего брата, словно пытался разгадать, что у того на душе. Он знал, что Андрей не питает к нему тёплых родственных чувств. Знал и причину тому: жил по его воле в чёрном теле, не имея права обзавестись семьёй, вырастить наследников, продолжателей рода. Да нашёл Василий утешение, но не брату, а себе: «Ничего, вот скоро найду себе чадородную, тогда и ему поблажку сделаю». Уже завершив трапезу, князь Василий сказал Андрею:
— Соломония за мной увязалась в поход, да под Волоком Ламским сомлела. Завтра, поди, князь Шигона доставит её к тебе. Как поправится, отвезёшь её в Москву. Ещё Фёдора Колычева отправь при ней. Дядья просили за него. Пора ему служить в стольном граде при дворе великого князя.
— Исполню, как велишь, — скупо ответил Андрей. Но сердце забилось чаще, он взволновался. И не будь в трапезной сумеречно, великий князь увидел бы, как изменилось лицо младшего брата. Да было то угодно Всевышнему, чтобы всё случившееся далее между Андреем и Соломонией осталось неведомым некое время государю Василию.
ГЛАВА ПЯТАЯ
АНГЕЛ-СПАСИТЕЛЬ
Покинув подворье князя Андрея Старицкого, Степан и Фёдор Колычевы вышли на берег Волги и, не сговариваясь, направились к монастырю. Им было о чём поговорить. Когда пришли к тому месту, где Фёдор с Ульяной сидели на пне, он промолвил:
— Вот тут меня и ударили. А больше ничего не помню.
— Разбойники! Попадись они мне, живота лишил бы не дрогнув, — распалился боярин Степан. — Крест целовать буду, но скажу одно: волею Ростовских с тобой расправились.
— Батюшка, но ведомо ли тебе, что с княжной Оболенской?
— Никакой молвы о ней по Старицам не слышно. Уж я и матушку твою понукал проведать Оболенскую. И на двор её не впустили.
У Фёдора тревожно забилось сердце.
— Беда с ней случилась, батюшка, спасать её нужно! — горячо воскликнул он.
— Охолонись. От кого спасать? — сердито спросил боярин Степан. — Как вытурят тебя из Стариц, так вольно на улицах и в храме появится. Потому и не лезь на рожон.
— Не верю я тому, что с ней не случилась беда. И то пойми: ведь она люба мне. И я ей — тоже.
— Тогда поди и спроси князя Юрия, почему он на тебя в обиде.
— И спрошу! Ноне же сие сделаю.
— Ну попытай удачи, попытай! Останавливать тебя не буду. Вот он скоро из монастыря по этой дорожке пойдёт. Тут и жди его, а мне домой пора. Да смотри, поберегись, а то как опять что...
— Теперь уж остерегусь, разуму прибавили, — отозвался Фёдор.
— Ну то-то. — И Степан ушёл в
Фёдор спустился с обрыва на берег, покружил вокруг пня, попробовал представить, как уязвили его, поискал рыболовную снасть и ни с чем поднялся на дорогу, направился к монастырю, навстречу князю Юрию Оболенскому-Меньшому. Он шёл и думал о тех, кому обязан всем, что случилось с ним и с княжной Ульяной. Он уже знал точно, что с нею приключилось несчастье. В горячей голове молодого боярина рождались всякие замыслы мести за разбой. Он хотел, чтобы эта месть была честной, открытой, потому ему нужно было знать твёрдо, что с ним посчитались Ростовские. За все свои беды он готов вызвать на единоборство любого из князей — отца, сына. Да знал, что ни тот, ни другой не примут его вызов.
Чашу терпения Фёдора переполнила встреча с князем Юрием. Он вскоре повстречался Фёдору на монастырской тропе. В последнее время князь часто ходил в обитель. Вынашивал он тайное желание уйти от мира, принять постриг и служить Богу. Но тому помехой был князь Андрей Старицкий, у которого Оболенский служил дворецким.
Вид у князя Юрия Александровича был удручённый. В пути он не поднимал глаз от земли, словно стыдился смотреть на мир божий. Поодаль от князя шли два вооружённых мечами холопа. Фёдора удивило сие. В прежние времена такого за князем не водилось, чтобы воины сопровождали его. Фёдор поспешил навстречу князю и спросил его с поклоном:
— Князь-батюшка Юрий Александрович, прости за дерзость, но я хочу знать, что случилось с княжной Ульяной? Даже в храм не ходит.
— Тебе не следовало возникать предо мной! Прочь с пути, а не то холопов крикну! — гневно произнёс князь.
Но Фёдор не дрогнул и с пути не сошёл.
— В чём вина моя, князь-батюшка? — спросил он.
— Зачем появился пред Ульяшей?
— Но ведь я спасал её от погибели!
— Лучше бы не спасал, сраму меньше!
— Нет, князь-батюшка. Ты токмо сей час так считаешь. Погибни Ульяша, ты предал бы меня сатане.
Князь горестно вздохнул, опустил голову и молвил смиренно:
— Верно сказал. Да нет радости ни мне, ни её матушке, ни ей оттого, что она жива.
— Прошу Христом Богом, князь-батюшка, скажи, что случилось с Ульяшей? Никому того не прощу!
— Ничем ты ей не поможешь. Она — чужая невеста. Да не ведаю, будет ли женой, потому как опозорена. Она поругана и обесчещена! — выкрикнул князь, и на глазах у него появились слёзы. Он стоял перед Фёдором поседевший и постаревший раньше времени.
— Кто учинил то злодейство?! Кто? Я убью того! — воскликнул Фёдор и взял князя за руку.
— Если бы я знал, кто погубил мою дочь, сам учинил бы суд.
— Князь-батюшка, сие на совести Васьки Ростовского! Он и есть злочинец! — убеждённо отозвался Фёдор.
— Окстись, боярин! Как можно жениху такое сотворить! — Князь отмахнулся от Фёдора и медленно побрёл к дому.
Но Фёдор не оставил его в покое.
— Эх, батюшка Юрий Александрович, ты доверчив и мыслью устал. Ведь твоя сестра Ефросинья уже потеряла надежду стать супругой князя Андрея Старицкого. А батюшка говорил мне: Ростовские потому и затеяли сватовство, что думали породниться с тобой и с князем Андреем через княжну Ефросинью. — Фёдор торопился высказать всё, что ему было ведомо от отца. — А ведь князь ноне прямой наследник престола державы.