Честь взаймы
Шрифт:
– Все, – покорно кивнула Лалил. – Я помню правила.
– Отлично. Тогда отправляйтесь на чердак, занимайте там свободную кровать, располагайте вещи и поступайте в распоряжение мис Бодж, – прогудел Гергин.
– Где мне ее найти?
– На кухне, мис Лур.
«Замечательно, – подумала девушка. – Сначала я познакомлюсь со слугами, а потом возьмемся за хозяина».
По большому счету, за десять лет службы Лалил столько раз меняла маски, столько раз перевоплощалась в другого человека, что иногда не могла понять, где кончается мис Лур и начинается новый персонаж. Хотя, разумеется, лучше всего девушка была знакома с жизнью и нравами проституток. Год назад, когда командор приказал залечь на дно и слиться с пейзажем, Лалил без колебаний мимикрировала в самой понятной среде обитания – в борделе, оттуда проще всего сделать прыжок в постель и дом какого-нибудь
С той поры, как специальным указом императора Деамайна колдунам запрещено было селиться вместе и объединяться в отдельный квартал, а было это двести лет назад, трудно отличить дом простого обывателя от жилища волшебника и с первого, и со второго взгляда. Небольшой уютный особнячок, где мистрис Эрмаад прожила целых пятнадцать лет, ничем не выделялся среди прочей застройки Садовой улицы и во время прошлогодних погромов никак не пострадал. Что, на взгляд Лалил, было немного странно. Во время подавления мятежа дома многих волшебников были безошибочно обнаружены погромщиками, разграблены и сожжены дотла.
С внутренним расположением комнат и коридоров мис Лур ознакомилась довольно быстро – уборка и мытье полов обеспечили ей доступ в любое помещение. Ну, разве что кроме кабинета и лаборатории хозяина. Но и остального, увиденного в этом доме, хватило Лалил с лихвой. Здесь все, буквально все пропиталось магией самого сомнительного свойства, и если бы не защитный иммунитет Тайной Службы, то девушка сбежала бы уже через пару дней.
Второй этаж был разделен на неравные половины – исчезнувших хозяина и хозяйки, ибо такова была официальная версия событий, выдавленная по капле, по словечку из остальных слуг. Мистрис Эрмаад, по утверждению того же мажордома Гергина, сбежала из столицы во время беспорядков, в то время как и оба младших ученика мистрила Уэна и его помощник Илидир погибли страшной смертью. Сам же мэтр подозрительно исчез накануне. Само собой, безвозвратно. Все имущество унаследовал кузен Глейр – тоже Эрмаад и тоже чародей.
«Какое поразительное совпадение! – ядовито подумала новенькая горничная. – Надо же как, оказывается, повезло дедушке Эрмааду – сразу двое внуков-чародеев».
Воочию лицезреть мэтра Глейра в первые дни работы Лалил так и не довелось. Господин волшебник вел скрытный и весьма загадочный образ жизни, при том что у него все время кто-то гостил. В течение всего дня ход на господский этаж был открыт только дворецкому и мис Бодж, уборку же дозволялось делать только рано-рано утром, еще час отводился на проветривание постелей, когда хозяин и его таинственные гости закрывались в лаборатории. В остальное время прислуге хватало работы на кухне и на первом этаже, где без остановки наводились чистота и порядок. Зато мис Лур могла беспрепятственно общаться с двумя другими горничными.
Нет, заподозрить Лалил в чрезмерном любопытстве было сложно, это она с удовольствием рассказывала о жизни своих прежних нанимателей, получая взамен крохи информации о мэтре Глейре и предыдущих хозяевах. И мотала на ус. В ее задачу входило только смотреть и слушать, слушать и смотреть, ничего не предпринимая. Уж что-что, а слушать она умела виртуозно. И уже на третий день работы могла много чего порассказать своему требовательному начальству.
В принципе, командор Урграйн ожидал вызова к лорд-канцлеру не сегодня, так завтра. Через несколько дней откроется Техническая Выставка, и потребуется мобилизовать все силы Тайной Службы, чтобы провести мероприятие на самом высоком уровне. Как и любое действо, пропагандирующее немагические достижения, Выставка привлечет к себе повышенное внимание как со стороны волшебников, так и множества магоненавистников, начиная с клириков и заканчивая идейными террористами-фанатиками. И тут подчиненным командора следовало не зевать, а обеспечить безопасность императорской фамилии, почетных иностранных гостей, участников из числа изобретателей и обыкновенных зевак-обывателей.
Посему, получив из рук курьера записку, Лласар всего лишь достал из ящика стола заранее приготовленную папочку, педантично проверил ее содержимое, а уже затем смахнул с плеча несуществующую ворсинку и отдал приказ ординарцу подать к подъезду служебный фиакр.
– В «белый» дом, да побыстрее, – бросил он кучеру и откинулся на стеганые подушки.
Здание, где собирался и заседал Совет Лордов, традиционно и регулярно красилось в искристо-белый цвет, в качестве намека на чистоту помыслов людей, волею Закона и Императора вершащих судьбы государства. Хотя из любви к истине стоило бы разок-другой намекнуть самим законодателям, покрыв стены помпезного строения желто-коричневой краской, на особое пристрастие достойных лордов к закидыванию политических оппонентов дурнопахнущей словесной субстанцией. Последняя сессия выдалась особенно «грязной», фракции грызлись меж собой, точно с цепи сорвавшись, и дело прямиком шло к непринятию государственного бюджета на следующий год. Император все больше склонялся к тому, чтобы разогнать этот балаган, газетчики смаковали подробности все новых и новых скандалов, и только лорд-канцлер пребывал в ровном настроении и неизменно стоическом расположении чувств. Такое странное положение дел повергало в изумление многие государственные умы, чиновники путались в догадках, и, пожалуй, только командор Урграйн ничему не дивился.
Он с самым невозмутимым видом прошествовал в приемную канцлера и сухим кивком поприветствовал нового секретаря – сухощавого востроносого молодого человека.
– Милорд ждет вас, – буркнул нерадостно тот, распахивая двери в кабинет.
Улыбка у канцлера получилась немного натянутая, словно тот растягивал губы через силу, преодолевая боль.
– Доброе утро, лорд Урграйн.
– Доброе, ваше высокопревосходительство, – ответствовал командор и сразу перешел к делу: – Позвольте представить вам уточненный план по обеспечению безопасности гостей на церемонии открытия Выставки.
На исполинский рабочий стол канцлера легла та самая папка, а глава Тайной Службы с самым почтительным видом застыл на месте. Пусть всемогущий патрон самолично ознакомится с документами и оценит качество проделанной подготовительной работы. Если сможет, конечно.
Каждый раз в течение последнего года, прибывая на очередной доклад и внимательно наблюдая за лордом Джевиджем, Лласар не переставал поражаться мастерству колдунов, создавших столь достоверную копию. Двойник Росса не только выглядел в точности как оригинал; он двигался, говорил, писал и даже смеялся так, что не отличишь. Неудивительно, что одурачить получилось практически всех. А с другой стороны, затея с подменой столь грандиозна, что просто обязана быть продумана заранее досконально и самым тщательным образом.
Мысленно лорд Урграйн рукоплескал чародеям-заговорщикам, отдавая должное их находчивости и авантюризму. Но еще больше он проникся уважением к подлинному Джевиджу. Видит ВсеТворец, тот умел чувствовать неуловимое, предугадывать грядущее и заранее готовить пути к отступлению. М-да… Кто бы мог подумать? Чего греха таить, сам командор только посмеивался над параноидальными идеями Росса, не верил, не хотел верить.
Императорский дворец и «белый» дом вот уже двести пятьдесят лет разделяла не крепостная стена, а искусственный, населенный декоративными уточками канал и роскошный парк, символизирующие собой вечное перемирие между парламентом и владыкой. Снося мрачную зубчатую стену, император как бы говорил, что верит присяжным клятвам лендлордов, а те, в свою очередь, надеялись, что знаменитый обстрел из пушек взбунтовавшегося парламента больше не повторится. Именно поэтому из окна лорд-канцлера открывался столь замечательный вид, и при желании можно было рассмотреть цвет штор в личных апартаментах государя, как, собственно, и наоборот.
Помнится, прошлой зимой во время традиционного катания на коньках – одной из самых жестоких «головных болей» Тайной Службы – его императорское величество, улучив момент, когда они с Урграйном остались одни, сказал с самым невозмутимым видом:
– Лласар, вам тоже кажется, что в кресле канцлера сидит человек, лишь внешне похожий на лорда Джевиджа, или я стремительно впадаю в маразм?
– Вы на себя наговариваете, сир, – понимающе улыбнулся командор. – Насколько я могу судить, вы один из самых проницательных людей в Эльлоре. Верьте мне, ибо я не стану льстить без оснований. Даже вам, сир.