Честное пионерское! 2
Шрифт:
Я не рассказал майору Каховскому о возможной гибели школьниц: не решился на такой поступок. Потому что не понимал, чем именно «дядя Юра» мог бы мне помочь. Он устроит в Оксаниной квартире засаду? Даже если и так. Но что потом? На основании лишь моих слов он не смог бы арестовать явившегося в квартиру Локтевых человека. Да и явится ли тот — это вопрос без ответа. Я склонялся к мысли, что девицу в то воскресенье усыпил именно убийца. А значит, двадцать третьего сентября он общался с Оксаной. И вероятно, он не чужой ей человек: ведь не только угостил девятиклассницу снотворным, но и раздобыл ключи от её квартиры. Потому я допускал, что убийца узнает о
Меня настораживал ещё и тот момент, что Юрий Фёдорович в прошлой моей жизни наломал в этом деле немало дров. Ведь это именно он по пустяковому, на мой взгляд, поводу задержал Виктора Егоровича Солнцева. Сознательно он совершил ошибку, или действительно допускал причастность к убийству школьницы моего отца — не имело значения. Но сейчас я проверять это не желал. Решил сегодня: во-первых, обеспечу папе алиби (на всякий случай). А во-вторых и в-третьих: узнаю имя (пока потенциального) преступника и помешаю ему убить девчонку. Ну а потом преподнесу имя будущего душегуба майору Каховскому — на блюдечке с золотой каёмочкой. Пусть «дядя Юра» выяснит, зачем и почему тот решил зарезать девятиклассницу.
За судьбу Оксаны Локтевой я не переживал. Потому что в пятницу вновь прикоснулся к руке этой девицы (подкараулил школьницу у выхода из школы) — никакого «приступа» не случилось. На мысли о подобной проверке навела меня Зоя Каховская. Председатель Совета отряда четвёртого «А» класса по-прежнему переживала за судьбу Светы Зотовой. И высказала предположение: если я говорил правду (Света не умрёт в октябре), то теперь я прикоснусь к руке Зотовой и не упаду без сознания. Два урока я решался на подобный эксперимент (замечательно помнил, что испытал в прошлый раз). После третьего урока я всё же схватил курносую одноклассницу за руку — результатом стало лишь удивление в Светиных глазах.
На занятии по русскому языку я успокоился (моё сердце от волнения едва не выскочило из груди, когда я на перемене шагал к парте Зотовой). И решил, что второго приступа быть не могло: ведь теперь события не пойдут по прежнему руслу. Десятилетняя Светлана Зотова не испытает того, что пережил я, когда свалился от «приступа» неподалёку от ступеней Дворца спорта. Потому что я чётко представлял, как этому помешаю. И будущее изменилось: с учётом этого обстоятельства. Такая теория мне понравилась. И в тот же день я её проверил на девятикласснице. Позавчера я прижал свои пальцы к руке Оксаны Локтевой (не впутал в это дело Каховскую — на этот раз действовал без «страховки»); и почувствовал лишь тепло девичьей кожи.
Я зевнул, протёр руками лицо. Отметил, что тревога не исчезла — непривычная, раздражающая. Вновь мысленно повторил план на сегодняшний день: проверил, по какому поводу переживал. Снова решил, что разволновался без причины. Этого дня я ждал почти четыре месяца. Готовился к нему. Сделал всё от меня зависящее, чтобы в семье Солнцевых не произошла трагедия. Прослежу, чтобы папа оставался на виду и у коллег, и у своих и Надиных соседей до тех пор, пока Каховский не разберётся с потенциальным преступником (которого я сегодня обязательно вычислю). Павлик Солнцев в понедельник не поедет к тётке. А вновь явится после уроков ко мне, где до похода на тренировку будет спорить с Вовчиком и слушать историю о юном английском волшебнике.
А вот к сегодняшней Надиной вечеринке мне ещё предстояло готовиться. Этому я посвящу первую половину «долгожданного» воскресенья (потому и встал сегодня рано). Надя
Я посмотрел на часы, вздохнул. Снова громко зевнул. Слез с кровати и поплёлся будить Надю: не позволю ей пропустить зарядку даже сегодня.
На один день моя комната превратилась в склад. Мы с Вовчиком перенесли туда не только стопки «адидасовских» теннисок, но и всё, что сумели вынести из гостиной: рулоны тканей, швейную машину, стойку с цветами (расставили цветочные горшки на письменном столе). Перетащили и кресла с журнальным столиком (загородили ими проход к балкону) — соорудили для гостей крошечную танцплощадку. К приходу Виктора Егоровича (он обещал явиться на час раньше Надиных подружек) Надежда Сергеевна и Зоя уже расставили на столе предметы «праздничного» сервиза.
Хозяйка квартиры встретила Солнцева при параде (в новеньком, собственноручно пошитом для сегодняшнего торжества платье), приняла букет цветов (всё те же гвоздики), подставила щёку для поцелуя. Виктор Егорович обрушил на виновницу торжества град комплиментов (он не стеснялся повторять и те, что говорил уже не однажды); передал мне бутылки с водкой и вином. Мы с рыжим помощником часть спиртного отнесли к столу, часть загрузили в холодильник (сегодня переполненный). Мне Виктор Солнцев отчитался, что купил мороженое и пельмени — поместил их у себя дома в морозильную камеру.
Пельмени я ещё в четверг потребовал у него, чтобы накормить вечером свой отряд любителей историй о Гарри Поттере (как и обещал Наде, сегодняшний сбор мы проведём в квартире Солнцевых — Павлик нас там уже дожидался). А мороженое скрасит детишкам ожидание моего возвращения: сам я не планировал провести весь день с юными приятелями — уйду к дому Оксаны Локтевой (вот только пока никого, даже Зою, не посвятил в свои планы). Я полюбовался на аккуратно причёсанного и гладко выбритого отца, передал его в надёжные руки Мишиной мамы. И сообщил Каховской и Вовчику, что пора идти в гости к Солнцевым.
В этот раз я не испытал трепета, подходя к двери своей бывшей квартиры. И она уже не казалась мне «родной», пусть я и узнавал на её обивке каждую вмятину и царапину. При виде дверного замка рука не потянулась к груди, где я в детстве носил на шнурке ключ (не раз уже в этой жизни видел тот шнурок на шее у Павлика). Я переложил в левую руку сумку с лимонадом (купили его по дороге) — весело звякнули бутылки. Снова чихнул от витавшего в воздухе подъезда коктейля запахов (смесь запашка хлорки и аромата табачного дыма), тыльной стороной ладони потёр кончик носа. Преспокойно вдавил пальцем кнопку звонка (сердце при этом продолжило биться в привычном ритме) — услышал прозвучавший за дверью знакомый сигнал. И тут же прикинул, за какое время Паша доберётся из гостиной (там телевизор) до прихожей.