Честное волшебное! или Ведьма, кошка и прочие неприятности

Никольская Ева

– Я не… – сглотнув, начала Джемма.

– Эл, отстань от нее! – Гробовщик весь подобрался, будто готовился к прыжку. Черные глаза его сузились, черты лица заострились, а руки сжались в кулаки. Однако, несмотря на напряженную позу, мужчина не двинулся с места. Он просто смотрел на застывшую у стены девушку и кого-то еще… того, кого мог видеть только он, а не она.

– Не будь таким жадным, Гард. С друзьями принято делиться! – В голосе призрачного собеседника, словно грани первых льдинок в осеннем озере, сверкнули острые интонации далеко

не мягкой иронии. – Когда еще мне выпадет шанс пообщаться со столь прелестной особой. Тем более без нарушения правил. Она ведь уже поцелована смертью.

– Подавай в отставку и общайся сколько влезет! – мрачно проговорил гробовщик и, оттолкнувшись от края стола, направился к ним.

– Завидовать нехорошо!

– Зариться на чужое тем более, – не меняя тона, заявил Эдгард.

– Да кто зарится-то? Я же так… просто поговорить, – примирительно сказал голос.

– А… – сделав первый решительный вздох после продолжительной задержки дыхания, вмешалась в их диалог ведьма. – А можно я спать пойду? – жалобно прошептала она, чуть отклоняясь от невидимой руки, продолжавшей поглаживать ее щеку.

– Иди! – разрешил хозяин. Хотя скорее уж приказал, только улизнуть от наглого «призрака» оказалось не так-то просто.

– Куда? – возмутился тот. – А поцелуй на прощанье?

– А? – выдохнула Джемма.

– Не смей! – заорал гробовщик.

Но губ девушки уже коснулось что-то холодное. Ведьма перепуганно замычала, пытаясь вжаться в стену. Воздух перед ее глазами задрожал, стал словно плотнее, побелел и через пару мгновений превратился в высокого белокожего парня в того же цвета латах. А ледяное прикосновение переросло в жаркий, жадный поцелуй.

– Ну ты… Совсем обнаглел, Эл! – как сквозь слой ваты донесся до Джеммы возглас Эдгарда.

– Хватит придираться, Гард, – сказал голубоглазый парень, оторвавшись от губ внезапно озябшей девушки. От него по-прежнему веяло холодом, но теперь он был видим и осязаем. Мягкое свечение, исходящее от фигуры, этому ничуть не мешало. – Всего лишь невинный поцелуй жнеца, чтобы девочка видела, с кем разговаривает.

«Жнеца, – пронеслось в голове ведьмочки, – меня только что поцеловал жнец! Мама дорогая… а я еще жива или уже нет? Может, дьер гробовщик потому так странно на меня и смотрит: прикидывает, на какой стол класть новый труп?»

– Невинный, угу, – с легкой толикой сочувствия глядя на дрожащую помощницу, покачал головой Эдгард. – А если бы она прямо тут от этой невинности померла? – обратился он к блондину.

– От восторга? – Белые губы собеседника сложились в самодовольную улыбку.

– От страха, идиот! – закатил глаза гробовщик. – Да отойди ты от нее, заморозишь же! Кто потом будет ее от простуды лечить?!

Жнец хотел что-то сказать, но хозяин ПБ продолжил свою тираду, не дав ему вставить и слова:

– Зачем ты вообще к ней полез? Она же теперь на всю жизнь проклята тем, что будет видеть таких, как мм… ты!

«Значит, я жива», – с облегчением подумала Джемма.

– Она

и так видела, – отступив от нее, возразил тот, кого дьер Дорэ называл Элом.

– Мельком. В ее прошлом имел место мимолетный «поцелуй смерти», а теперь…

– Э-э-э… «поцелуй смерти»? – стараясь усмирить стучащие то ли от холода, то ли от нервного потрясения зубы, пролепетала ведьма. – Я слышала, что так жнецы убивают тех, кому пора за полог Саймы. А вы… – Передернув плечами, девушка посмотрела на беловолосого. – Вы всех так целуете? – От воспоминаний о сморщенных лицах старушек в зале наверху ее слегка замутило. Если этот ледяной рыцарь в сверкающих доспехах и длинном белом плаще и в их уста так же страстно впивался, то…

– Так, в губы, моя милая, я целую, – оборвал полет ее фантазии жнец, – только хорошеньких девушек! Остальных – исключительно в лоб. – Он ласково улыбнулся ей и, подмигнув, добавил: – Будь добра, красавица, организуй нам чайку… с вареньем?

Джемма, как зачарованная, медленно отлепилась от стены, развернулась и пошла по коридору к лестнице, но, не дойдя до нее нескольких шагов, остановилась, оглянулась и спросила:

– А разве жнецы едят варенье?

Там же

Как только шаги девушки затихли, жнец осторожно прикрыл дверь и, пройдя к свободному столу, расположенному по соседству с тем, на котором лежал украшенный Y-образным швом труп, присел на край металлической столешницы и вкрадчиво поинтересовался у бывшего сослуживца:

– И что это сейчас такое было, Эдгард Хладнокровный?

– Что именно, Элрой Стальной?

– Что-что! Весь этот пафос и наигранное возмущение… ты ведь даже пальцем не пошевелил, когда я ее целовал. А сколько было воплей по этому поводу, – скрестив на груди руки, проговорил блондин. – Почему, кстати, не остановил?

– Думал, – разглядывая тело доставленного горгонами покойника, ответил гробовщик.

– О чем? – когда пауза излишне затянулась, напомнил ему Эл.

– О том, какой вариант меня больше устроит: то, что Джемма будет видеть жнецов, или то, что нет.

– Судя по всему, второй, – усмехнулся блондин, поправляя металлический наплечник. – А собак на меня зачем спустил? Чтобы девчонка тебя защитником считала?

– Чтобы не считала равнодушным монстром. Во всяком случае пока.

– А потом, значит, можно и монстром?

– Даже нужно. Но, как ты верно заметил, только потом, – натянуто улыбнулся ему хозяин ПБ.

– А эта…

– Джемма, – подсказал Эдгард.

– Хм… Джем-м-ма, – словно пробуя на вкус ее имя, протянул визитер. – Милое имечко, сладкое… Люблю десерты. Так эта клубничная девочка у тебя служанкой работает?

– И служанкой тоже. А почему клубничная?

– Потому что вкусная. – Облизав белые губы, все еще хранившие след поцелуя, жнец опустил ресницы. – Любовница? – хитро улыбнулся он.